— Значит, у нас мысли сходятся. Давайте составим внутренний устав и организуем клуб по интересам, что ли?
— А ты не думал и ее убить? — брякнула Нинон. — Merde! Извини, Мигель, давай спишем это на потерю крови. Как я могла тебе такое предложить, ума не приложу!
Мигель некоторое время помедлил, потом нагнулся за переноской.
— Честно говоря, думал, — ответил он.
Нинон смотрела ему в спину, пока он шел к джипу. Мигель не прекращал ее удивлять.
Она решила, что стоит переиграть последние несколько секунд, о чем и сказала Мигелю.
— Хорошо. Если ты сделаешь вид, что моя мать на тебя не нападала. Боюсь, меня это сильно злит.
— Договорились. Я имею в виду, не дай Бог, конечно… Но когда-то и мы можем стать такими же.
— А ты добрая.
— Не совсем. Просто у меня тоже была мать. Но она была скорее энергетическим вампиром.
Мигель резко повернулся к ней, и она улыбнулась ему. Не в силах ничего с собой поделать, он улыбнулся в ответ.
— Привет, красавица!
__________________
Луи де Морней посмотрел вначале на нее, потом на медальон в своей испещренной прожилками руке. Солнце блестело в его редеющих, убеленных сединой волосах. Он забыл надеть парик.
— А ты ни капли не изменилась, — прошептал он. В голосе его слышался благоговейный трепет и страх. — Ни на день не постарела.
— Если бы ты видел сейчас мое сердце, то заговорил бы иначе, — ответила она, понимая, что не стоило его разыскивать. Ее появление вряд ли заглушит боль потери их сына. — Я всего лишь сон, Луи. Только сон. Я пришла сюда только для того, чтобы попрощаться, и уже ухожу.
— Нинон! — вскричал он, но не потянулся к ней, не оторвал взгляда от медальона. Она видела каждую слезинку, скатившуюся из его глаз и упавшую на мраморную кладбищенскую плиту, под которой был похоронен их сын.
___________________
Мужчины обладают тысячей преимуществ, недоступных женщинам. Поэтому я лучше стану мужчиной.
Нинон де Ланкло
Чтобы построить любовь, нужен больший талант, нежели чтобы командовать армией.
Из письма Нинон де Ланкло
На мой взгляд, жизнь слишком коротка, чтобы читать всевозможные книги и нагружать память бессчетными сведениями, не имея при этом своих собственных. Чтобы овладеть наукой, я не прислушиваюсь к суждениям всех ученых мужей без разбора, а черпаю лишь самые, на мой взгляд, познавательные, чтобы тренировать собственный разум. Иногда я ищу более утонченные мысли, чтобы совершенствовать свой вкус их изяществом, иногда беззаботные, чтобы мой разум насытился их весельем. И хотя я постоянно читаю, это для меня не столько труд, сколько удовольствие.
Автопортрет философа Сен-Эвремона,
пожизненного друга Нинон де Ланкло
МИГЕЛЬ: Мой рассказ
Глава 11
Лучше сразу отбросить все притворство, вы не находите? Мое настоящее имя — Мигель Стюарт, хотя вам я известен под другим именем. Я писал рассказ Нинон вместо нее, потому как сама она этого не сделала бы. Она настаивала на том, что это я писатель-романист и раз уж все и так сочтут это вымыслом, то передать вам ее рассказ — моя задача. Все достаточно честно, но с этого момента я буду рассказывать так, как это вижу я, потому что наша мысленная связь с Нинон прервалась и мне остается только догадываться, о чем она думает. У меня такое чувство, что любые мысли, которые я ей припишу, будут лишь жалким подобием того, что у нее действительно на уме. Свои же чувства я понимаю — по крайней мере, частично, — поэтому с ними и буду работать.
У вас сложилось впечатление, что это роман, и вы абсолютно правы. Любой хороший рассказ, а тем более роман, начинается с секрета или тайны либо ошеломляющего разоблачения героя или героини, которое вызовет конфликт и предопределит их действия вплоть до самой развязки. Считайте, одно разоблачение у вас уже имеется — это все не плод воображения. И герой действительно монстр, раздираемый этическими противоречиями, а героиня действительно верит, что проклята. И естественно, для каждого из них наступит своя развязка. Кроме того, обещаю, что героя и героиню ждут невероятные приключения, стычки с плохими парнями, сумасшедший секс, а затем захватывающий финальный конфликт интересов. На определенном этапе злодей, часто напоминающий Скруджа в корне меняет свои взгляды и становится на путь исправления, и с этого момента мы движемся к замечательному и очень правильному финалу, в котором мальчик наконец-то вместе со своей девочкой, и живут они вместе долго и счастливо, и умирают в один день.
Но, к сожалению, в моем рассказе ничего этого не будет, разве только я что-то досочиню. Можете считать меня пессимистом, но я готов поспорить, что наш злодей не раскается. Поэтому этого сукина сына придется убить. И я не думаю, что «жили долго и счастливо» вообще возможно для людей с такими проблемами, как у нас. Но я забегаю вперед.
Так с чего же начать этот автобиографический рассказ? Может, с того момента, как в моей жизни появилась Нинон? Или с самого моего рождения, даже если я весьма смутно помню подробности этих давно минувших дней? Да, наверное, лучше все-таки не нарушать традицию и начинать с самого начала, если, конечно, мне самому удастся во всем этом разобраться. А именно, кто же я такой?
Я знаю точно, что третий раз я родился летом две тысячи шестого года. Все мои рождения и смерти происходили в Мексике. (А поскольку всякий раз процесс был довольно болезненным, это хороший повод здесь больше не появляться.)
Рождение происходит в муках, а вместе с ним и последующая жизнь — по крайней мере, некоторая ее часть. Я единственный человек из всех, кого я знаю, у кого были бы две якобы матери и двое отцов. Думаю, и так понятно, что о праздниках в кругу семьи и думать нечего! О том, чтобы доподлинно составить генеалогическое древо, вообще речи быть не может, а мой набор хромосом поставит в тупик даже лучшего в мире генеалога. Не то чтобы я уж слишком зацикливался на таких вещах, но меня бесит, что меня лишили нормальной жизни в глубоком детстве, когда я даже еще не понимал, что теряю.
Да, кстати, если вы еще не поняли, женщины меня обожают, но постоянной девушки или кого-то, с кем я мог бы регулярно встречаться, у меня нет. Для меня это слишком большая ответственность — я не могу рисковать еще кем-то, если что-то пойдет не так. Многие отношения заканчивались плохо, но в моем случае есть вероятность, что они закончатся просто катастрофически. Вся проблема в матери-вампирше, весьма импульсивном и несдержанном существе, и генетическом приемном отце, ацтекском боге мертвых, который по совместительству приходится мне еще и дедом (я позже поясню). Его зовут Дымящееся Зеркало, но для меня он просто Д. 3., сокращенно от Душегуб Зверский, хотя сам он об этом не догадывается. В общем, при наличии такой родни людям небезопасно находиться рядом со мной. Я сам очень хорошо это усвоил, когда с одной девушкой-выпускницей едва не случилась беда. Даже при всем типично мужском скудоумии. Ей чудом удалось дожить до рассвета после нашего третьего свидания, но я уверен: ее до сих пор мучают кошмары. Думаю, лечение было бы гораздо более эффективным, если бы я мог сказать врачу, что все это ей не привиделось, но, боюсь, это не вариант.
И вообще, по-настоящему у меня был только один отец — Кормак Стюарт. Он был геологом. В те счастливые дни, еще до моего рождения, мать у меня тоже была одна. Кормак встретил ее в Мексике. Вот это, наверное, была идиллия — мама, папа и будущий сынок… только трое, и больше никого… Очень жаль, что меня тогда еще не было. Хотелось бы познакомиться с мамой до того, как она стала сосущей мозг тварью. Но у судьбы, подлой стервы, были свои планы на этот счет.
У mamita начались схватки, когда она ехала полюбоваться на открытие своего взволнованного мужа — вулканические некки возле Кватро Сьенегас. При первом же кровоизлиянии mamita прилегла на берегу небольшого пруда, ожидая, пока папа, Кормак, пригонит джип. Он помчался пулей, но у mamita открылось очень сильное кровотечение и случился выкидыш, прежде чем он успел сбегать туда и назад. На запах крови пришел местный бог мертвых, который специализировался на женщинах, умерших при родах. Он затащил mamita в воду, сделал ей надрез на позвоночнике и лоботомию . К счастью, он не заметил, что во мне все еще слабо, но теплилась жизнь, иначе мне бы тогда точно пришел конец. Поэтому меня оставили на берегу на растерзание хищникам.