Сыновья? Дочери? Неужели так и происходит зачатие, в этом вихре чувственности и восторга? Неужели их души бывают призваны на землю этим взрывом наслаждения? У Кэтрин от такой мысли перехватило дух, прежде чем ее опять подхватил водоворот полузабытья. Отчего она чувствует, что здесь так много людей? Ведь в комнате только они с Адриеном. Это же просто неприлично. Она слышит их перешептывания и различает их горящие алым пламенем глаза в окружающей тьме. Но тут ее беспокойство угасло, словно на него накинули непроницаемое покрывало. А в следующий миг она позабыла все, и даже самое себя… и Адриена – захваченная нараставшим возбуждением, которое вдруг взорвалось яркой вспышкой.
Ласковая тьма, и звезды пляшут на небосклоне. Вероятно, теперь я засну, подумалось ей. Но Адриен уже улегся поверх нее, он напирал, неумолимо атакуя ее девственность, и она закричала от внезапной режущей боли. Он зажал ей рот:
– Тише, chérie, это больно лишь в первый миг.
И он наконец приступил к тому, чего так страстно добивался в этот вечер, а ее сознание стало вдруг чистым как кристалл. Его тело все тяжелее давило на нее, его движения становились все быстрее, а ее охватила ужасная тоска, и любовь предстала тяжким бременем. Он уже зашел слишком далеко, и она не в силах позволить себе его потерять, даже на мгновение.
– Где они? – осведомилась Мадлен Ладур у Терезы, бывшей своей рабыни, которая расчесывала на ночь ее длинные, начинавшие седеть волосы осторожными, еле ощутимыми движениями.
– Они в garçonnière, мадам.
В зеркале они обменялись взглядами, и на обоих лицах – белом и черном – промелькнуло одинаковое выражение настороженности, подчеркнутое неярким светом двух свечей в канделябрах по бокам зеркала. Искусственный свет начинал отступать перед серым рассветом, пробивавшимся через плотные занавеси.
Книга вторая
ПЕСНЯ БОЛОТ
ГЛАВА 8
– Вы могли бы добраться туда и по суше, – предложил Седрик, устроившись после завтрака в гамаке на задней галерее. Легкий ветерок, шелестевший в виноградных лозах, доносил с кухни аромат жареного кофе.
– Я хочу поехать на «Эйлин О'Рурк», – упрямо покачала головой Кэтрин.
Кэтрин почувствовала странное раздражение, глядя на то, как он вальяжно расположился здесь, прекрасно чувствуя себя в свежем накрахмаленном костюме, принимая услуги от ее подчиненных, словно так и должно быть. Словно он был рожден в семье плантатора. Ему не понадобилось много времени, чтобы сжиться с ситуацией. А собственно, почему бы и пет? Его предки возвысились, торгуя рабами и сахаром, так что можно считать, что это всегда было его второй натурой.
– Я согласна. Речные пароходы просто прелесть. К тому же мы сможем взять намного больше багажа. Я сгораю от нетерпения, так хочу увидеть поскорее «Край Света». – Голос Элизы вернул Кэтрин в настоящее. Компаньонка улыбалась, подкрепляясь дольками апельсина с серебряного блюда на столе. Она была восхитительна в утреннем туалете сочного желтого цвета, на фоне которого ее фиалковые глаза казались темно-фиолетовыми. – Конечно, тебе необходимо будет взять с собою Селесту, Пьера и других слуг. И обязательно Анри, – продолжала она. – Они понадобятся, чтобы подготовить прием для соседей, который ты намерена устроить.
– Но как же вы, дядя Седрик? Что вы станете делать, если Бовуар-Хаус наполовину опустеет? – Кэтрин все еще чувствовала замешательство, смешанное с обидой и даже страхом, когда узнала, что он решил остаться в городе, а на плантацию явиться позже, вместе с остальными гостями, которые приедут на званый вечер.
– Не беспокойтесь обо мне, милочка, – энергично взмахнул он рукой. – Уоллер присмотрит за тем, чтобы я вовремя питался. Здесь в городе осталось еще множество ресторанов, в которые у меня не было возможности наведаться.
– Уоррен тоже останется в городе, – напомнила Элиза. – Он с удовольствием проводит вас по ним, милорд. И конечно, полковник Деламар. Я не думаю, что вы почувствуете себя одиноким.
«Вот уж этого можно не опасаться, – подумал Седрик, качаясь в обиженно скрипевшем гамаке. – Может быть, я пренебрегаю своим долгом и мне нужно было бы отправиться в «Край Света» с первой партией, но Кэтрин может прекрасно управиться сама».
Мадам Фени все сильнее приковывала к себе его сердце. Он еще ни разу не встречал женщину, настолько отвечавшую его стремлениям, и даже подумывал, с какой бы радостью познакомил ее со своей подопечной – весьма скандальное намерение! Они не были любовниками – пока не были, – однако он лелеял на этот счет сладкие мечты, хотя его планы на предположительно долгую их связь были весьма расплывчаты.
Кроме того, передышка в хлопотах из-за помолвки Кэтрин с Адриеном, удвоенных вмешательством Мадлен Ладур с ее экстравагантными планами по поводу брачной церемонии, была Седрику более чем необходима. Вся эта суета казалась крайне утомительной джентльмену, переживавшему вторую юность благодаря даме, которая, судя по всему, ожидала от него пылкости молодого влюбленного.
Кэтрин, кстати, тоже не помешало бы отдохнуть. С того момента, как Адриен сделал ей предложение, ее жизнь понеслась с головокружительной скоростью.
У нее было такое ощущение, будто она участвует в каком-то шоу в роли невесты Ладура, причем сцены из этой пьесы разыгрываются поочередно в каждом креольском доме в городе. Ее расспрашивали, ее показывали, ею восхищались во всех отношениях или в частностях – в зависимости от каждого конкретного случая.
Она была уверена, что не перенесла бы всего этого, не будь рядом Седрика, этого непроницаемого щита между нею и любопытными взглядами искоса, высказанными шепотом замечаниями, сплетнями, спорами. Рослый, красивый, аристократ до мозга костей, когда он был поблизости, – никто не смел критиковать ее, поскольку все были готовы согласиться с тем, что она его родственница, а стало быть, в ее жилах течет также голубая кровь.
Ей пришлось побывать на множестве званых вечеров, приемов, балов и театральных представлений, когда она сидела в ложе Ладуров, а публика, вместо того чтобы смотреть на сцену, пялилась на нее. Обычно Адриен усаживался по одну руку от нее, Седрик по другую, Уоррен у них за спиной, и непременно где-нибудь на заднем плане – сама мадам. Измученная жарой, быстрой сменой событий и тем неясным беспокойством, что ни на минуту отныне не оставляло ее, Кэтрин восприняла с радостью возможность отправиться в «Край Света».
После той ночи в garçonnière Адриен так приворожил ее к себе, что Деклан Уокер начисто вылетел у нее из головы. Тогда она, сама не зная как, наутро проснулась у себя в постели в Бовуар-Хаусе. Если бы не новые, но вполне определенные ощущения в низу живота и не поджатые в недовольную гримасу губы Филлис, можно было бы решить, что вообще ничего и не было.
Кэтрин понимала, что ее служанка должна была обо всем догадаться, ведь наверняка она раздевала ее и укладывала в постель. Элиза пришла позже, и Кэтрин не пожелала с нею разговаривать, отвернувшись к стене, зарывшись поглубже в подушки, не в силах обсуждать того, что произошло накануне.
Элизу явно развлекала щекотливость ситуации.
– Ты должна все же быть к нему снисходительной, дорогая, – проворковала она в своей обычной беззаботной, если не бесстыдной манере. – В конце концов, у него серьезные намерения. И я понимаю его нетерпение приблизить то, чего он так жаждет.
Кэтрин стало дурно при мысли о том, что, выходит, она совершила нечто вроде торговой сделки, ссудив некоторую сумму предполагаемому клиенту.
– Кто знает? – возразила Филлис, предпочитая не вникать в Элизины объяснения и пожимая плечами. – Бедная, бедная наша мисс Кэтрин!
Но ведь она по меньшей мере два часа оставалась наедине с мистером Адриеном в его апартаментах. Ей нужно либо немедленно выйти за него замуж, либо она станет изгоем, – раздался возглас Элизы. Филлис отрезала:
– Я об этом ничего не знаю, миссис Джордан.
К тому времени, как наступила вечерняя прохлада и Кэтрин слегка оправилась, ее помолвка с Адриеном уже считалась делом решенным. Весь день он посылал ей цветы. Мадам Ладур оставила свою карточку с приглашением в гости. Адриен повстречался с Седриком и обсудил условия брачного контракта. И никому не пришло в голову посоветоваться с ней. Этим вечером к обеду должен был явиться Адриен в сопровождении своей матери.