Моя окровавленная и дрожащая рука пробирается к его щеке, ловя единственную, случайную слезу. Не имеет значения, что произошло в прошлом, потому что прямо сейчас, в этот самый момент, я не могу отрицать, что я чувствую и всегда чувствовала к нему.
— Я тоже люблю тебя, Карсон. Очень-очень сильно, — внезапно по моему телу пробегает такая болезненная дрожь, что из горла вырывается крик. — Я не могу больше терпеть, Карсон. О боже, как больно!
— Черт! — Карсон ревет, слезы застилают ему глаза, он ругается на Ромарио, чтобы тот ехал быстрее. — Мы почти в больнице, любимая. Просто продержись еще немного. Пожалуйста, Элайна, ты мне нужна! Ты нам чертовски нужна! — его хватка становится сильнее.
Чем дольше я сражаюсь, тем сильнее чувствую усталость, и совсем скоро я поддамся чувству выскользнуть из этого мира и войти в новый, в котором мне всегда было суждено остаться.
ГЛАВА 42
Карсон
— Сэр? Вы муж Элайны Пенталини? — я вскакиваю со стула, как сумасшедший, пугая медсестру.
— Да, я ее муж, — мне плевать, что я вру. В любом случае, мое сердце принадлежит Элайне, так что я вполне могу быть ее гребаной второй половинкой.
— Сэр, мне нужно, чтобы вы пошли со мной.
Мой разум мчится со скоростью мили в минуту вслед за медсестрой в тускло освещенном коридоре. Я уже задал ей сотню вопросов о состоянии Элайны, но она не ответила. Я имел дело с тысячами молчаливых преступников, ломал их одним взглядом, но эта девушка даже глазом не моргнула.
Войдя в палату, я думаю, что мое сердце больше не выдержит боли. Ничто не подготовило меня к тому, что я увижу своего ангела — мою Элайну — лежащую там с кучей трубок, проводов и игл, торчащих повсюду.
— Она в стабильном состоянии, сэр, но возникли некоторые осложнения с легкими. Одно легкое повреждено, на ней грудная трубка.
Я испытываю облегчение, но страх снова проникает в мои кости.
— А малыш?
Медсестра на мгновение замолкает, глядя на карту Элайны.
— Вы имеете в виду малышей?
— Что?
— Сэр, ваша жена беременна двойней. Они полностью здоровы.
— Близнецы? — шепчу я, ни к кому не обращаясь.
— Мы обнаружили не один, а два сердца, когда делали УЗИ. Уже около семи недель, и чтобы пережить столько травм, сколько пережила она, позвольте сказать, что эта женщина намного сильнее, чем выглядит, — она протягивает мне снимок УЗИ и выходит за дверь, оставив меня пялиться на два моих маленьких чуда.
В моем сердце так много любви и надежды, что от одного взгляда на Элайну у меня перехватывает дыхание.
Я беру ее холодную руку и нежно целую в ладонь.
— Мне очень жаль, mio angelo. Мне очень жаль.
Я никогда в жизни не испытывал глубоких угрызений совести, пока Элайна не оставила меня на полу той ночью, после того как я сказал ей ту отвратительную ложь. И это будет грызть меня всю оставшуюся жизнь. Странно чувствовать такие чужеродные эмоции, но они тяжело давят на мой разум. Во время бойни она потеряла не только отца, но и брата. Двое самых дорогих ей мужчин теперь ушли — и все из-за той жизни, которой мы живем.
Элайна Мэри Пенталини далека от совершенства, но для меня она совершенна. Для меня она совершенно несовершенна, и именно это я люблю в ней больше всего. Глядя на наши сцепленные руки, я вспоминаю, как думал, что никогда не испытаю ничего подобного. Что-то настолько мощное и потрясающее, что смогло вернуть мою потерянную душу и заставить мое холодное темное сердце снова биться. Это любовь.
Она любит меня без осуждения и соглашается видеть во мне как хорошее, так и плохое, и это само по себе похвально. Многие люди отказались бы от меня, но она боролась не только за свои слова, но и за свою жизнь. Она спасла меня так же, как я мог спасти ее. Она была противоядием от моего яда. Моей погибелью. Обещаю, что всегда буду любить ее так, как она того заслуживает.
Именно тогда я понимаю, что теперь у меня есть семья. Мой голубоглазый ангел и малыши, и будь я проклят, если кто-нибудь снова попытается отнять их у меня.
Элайна
Меня будит писк, и как только я вижу яркие огни, мне хочется снова заснуть. В горле так пересохло и зудит, я не могу сглотнуть, даже если бы захотела.
Реальность приходит ко мне быстро, как только я понимаю, где я и почему.
Я вскакиваю с кровати, волна тошноты обрушивается на меня, как тонна кирпичей.