В доме существует негласное правило избегать этой комнаты любой ценой, но Винни редко оставляет телефон дома.
Не знаю, алкоголь или травка на меня влияет, но я нерешительно вхожу в комнату и беру трубку.
Не успеваю я даже сказать «алло», как на другом конце провода раздается голос:
— Кок продан. Они сказали, что это был самый свежий гребаный колумбийский снежок, который они когда-либо пробовали! Я сейчас еду за деньгами. Просто даю тебе знать на случай, если с этими проклятыми русскими опять что-нибудь случится. Я буду на связи, — и вот так просто линия обрывается.
Я держу телефон в руке, кажется, целую вечность, пытаясь осмыслить то, что сказал мужчина. Кокаин? Продан? И с какой стати тут русские?
Во что, черт возьми, Винни вляпался?
Положив телефон обратно на стол, я ловлю взглядом папку. Я раздумываю, стоит ли мне открыть ее или просто убраться отсюда к чертовой матери и притвориться, что я ничего не видел и не слышал.
Мое любопытство берет верх над логикой, и я уже осматриваю каждую страницу и каждое слово, которое попадаются мне на глаза. В папке хранятся стопки документов, в том числе подробные отчеты нескольких известных мэров и губернаторов. Их фотографии на благотворительных мероприятиях, аукционах и даже, к моему удивлению, в секс-клубе. Они совершенно не подозревали, что их фотографируют.
Больше файлов и отчетов о смерти каких-то людей, спрятанных по всему кабинету, оставляют меня в еще большем замешательстве, чем раньше.
Что Винни делает со всей этой информацией?
Я никогда не был любителем подглядывать, но сейчас я становлюсь старше, и мне нужны ответы, а Винни молчит.
Проходя через один из многочисленных шкафов, коробка с фотографиями вываливается на деревянный пол. На них он со своей семьей. Он с женой, с сыном, но в основном фотки его дочери — Элайны. На каждом снимке она становится все красивее и красивее, чем на предыдущей, и выглядит как кукла.
Настоящий ангел.
Одна из фотографий особенно привлекает мое внимание: на ней она с какой-то девушкой демонстрируют большие глупые улыбки, обнимая друг друга, как будто они лучшие подружки. Это очень мило.
Заглянув немного в другую жизнь Винни, я подбираю выброшенные фотографии и аккуратно кладу их обратно в коробку.
Я не очень люблю, когда меня фотографируют, так что моих тут нет. Хотя мне не нужны напоминания о своем жалком существовании.
Скрип входной двери приводит мое тело в состояние тревоги, и я быстро выхожу из кабинета.
Я останавливаюсь как вкопанный, когда сзади меня раздается голос:
— Нашел, что искал?
Голос Винченцо спокоен, но я-то знаю… Чем он спокойнее, тем сильнее буря внутри. Я застываю на месте, не в силах пошевелиться.
— Ну?
— Твой телефон звонил… я думал, что это срочно, — начинаю я, зная, что он видит ложь, которую я так явно пытаюсь скрыть.
Под его пристальным взглядом во мне начинает закрадываться беспокойство.
— Итак, ты решил войти и ответить? А потом продолжить совать свой нос в то, что тебя не касается?
Злясь и теряя терпение, я стою на своем.
— Ты всю жизнь увиливал от моих вопросов, Вин. Я больше не ребенок, и ты не можешь продолжать прятать дерьмо под ковер. Я устал жить в темноте.
— В темноте? Думаешь, ты готов к такой правде, малыш?
На данный момент, я думаю, что уже достаточно натерпелся.
— Попробуй.
Винченцо снимает пиджак и бросает его на кожаный стул позади себя. Моя маска гнева сползает, и ее место занимает шок. Его когда-то совершенно белая рубашка теперь смята и запятнана кровью. Он показывает 9-миллиметровый Глок, пристегнутый с одной стороны груди, и 40-миллиметровый — с другой. За все детство Винни ни разу не видели без пиджака, и я никогда не понимал, почему. Теперь понимаю.
— Винни? — ошеломленно спрашиваю я.
Совсем не узнаю человека, которого, как мне казалось, я хорошо знал. Положив твердую руку мне на плечо, Винни произносит единственную фразу, которую я ждал всю свою жизнь.
— Сынок, думаю, тебе наконец-то пора узнать о семейном бизнесе.
ГЛАВА 7
Карсону восемнадцать лет
Нью-Йорк
Узнав правду, я хотел бы сказать, что моя жизнь изменилась к лучшему в тот день, но ничто не могло изменить ее больше, чем мое восемнадцатилетие.
— Мой мальчик! Выпускной в день рождения? Как я могу не гордиться? — Винни обнимает меня за шею и целует в обе щеки.