— Молния обжигает, Гесперос, — сказала она, вырываясь из его рук. На этот раз потребовалось слишком много усилий, чтобы установить дистанцию между ними. Он добирался до нее своим сандаловым деревом и запахом кожи, своим идеальным каменно-твердым скульптурным телом, даже своими гребаными татуировками. Стук его сапог по земле отдавался эхом, в котором угадывалось опасное предвкушение. Его прикосновение было похоже на самый восхитительный шоколад. Это вызвало серию сигналов синапсов в центре удовольствия ее мозга, похожих на фейерверк. Она хотела большего.
— О, я знаю, Энджел, — сказал он. — Я помню.
Никакого предупреждения не последовало. В одну секунду Гесперос был в двух футах от нее, а в следующую он исчез, и его сущность пронеслась сквозь нее во всю мощь. Ноги Энджел подкосились, когда оргазм безжалостно пронзил ее тело, наполняя безжалостным, пульсирующим блаженством, которое лишило ее всех связных мыслей. Она закричала в экстазе и страхе, когда оргазм усилился до точки совершенной, восхитительной, невозможной боли.
А потом его дух воспрянул, и Энджел упала вперед, задыхаясь от силы угасающего удовольствия. В переулке было тихо, если не считать ее прерывистого дыхания. Энджел снова осталась одна.
На этот раз, вернувшись домой, она чувствовала себя совершенно опустошенной. В тот день она не только четыре раза переносилась и меняла внешность, но и использовала телекинез, чтобы спасти кошку от столкновения с машиной, остановила пожар в кустах в Западном Техасе, вылечила пятилетнего ребенка от лейкемии, вызвала взрыв силы и огненный шар и была ослаблена коварной, невероятной магией короля Кошмаров. Ее трехкомнатная квартира на седьмом этаже никогда еще не выглядела такой уютной.
Энджел вошла в маленькую прихожую, переступив порог своей квартиры, и остановилась, прислушиваясь. Ее мир в эти дни перевернулся с ног на голову — нельзя быть слишком осторожной. Но она ничего не слышала, ничего не чувствовала и не ощущала ничего необычного.
Поэтому она заперла за собой дверь и направилась прямо на кухню. Холодильник выпустил струю холодного воздуха, когда она распахнула дверь. Осталось три пива. Не колеблясь, она вытащила одно из них, открутив крышку с помощью телекинеза. Это было проще, чем пытаться открутить ее вручную или рыться в кухонных ящиках, чтобы найти открывалку для бутылок.
Обычно она не пила, но первый же глоток холодного пива промочил горло и снял усталость — словно по волшебству.
Энджел взяла пиво с собой в гостиную и посмотрела на телевизор и стоящий рядом пульт. Сэм уже не так часто показывался по телевизору, как двадцать лет назад. Теперь он утвердился, стал более знаменитым, чем Бог. И таким же неуловимым.
Интервью были редкими и почти никогда не записывались на видео. Большую часть времени записывались только его слова, и интервьюеры были благодарны за это. Энджел прекрасно понимала, почему он так поступает. Этот мужчина был невероятно харизматичной, притягательной фигурой, которая не старела за последние несколько десятилетий. Он не постарел за последние несколько тысячелетий. Люди наверняка это заметят. Конечно, пластическая хирургия была хорошим запасным оправданием, и у Сэма, конечно, были деньги на лучшее, но зачем рисковать?
Энджел плюхнулась на мягкий диван и задумалась обо всем, что видела за последнюю неделю. Она следила за тремя из четырех архесс.
Двадцать лет назад, когда она нашла Элеонору Грейнджер, которая исцеляла подругу по играм в школьном дворе, Энджел пришлось смириться с реальностью своего положения. На протяжении двадцати веков она боролась за силу добра, спасая человечество от вещей, которые оно даже не могло постичь и о существовании которых даже не подозревало. Конечно, в течение большей части этого времени сверхъестественные существа Земли почти исчезли, оставив поверхность планеты более творческому и жестокому воображению человеческих убийц и злодеев. Были войны, болезни, голод и преследования. Энджел не была героем. Она могла спасти жизнь здесь или там, время от времени уравнять шансы и исправить некоторые ошибки. Но в целом человечество несло свой крест самостоятельно.
Однако, несмотря на то, как мало она была способна сделать в глобальном сравнении, Энджел понимала, что без сил, которые ей даны, без ее присутствия на планете, добро пострадало бы гораздо больше. Были болезни, о которых человечество даже не подозревало, просто потому что Энджел пресекла их в зародыше. Очень важные люди остались живы, несмотря на болезни или несчастные случаи, и которые внесли необходимые изменения в ход истории — потому что Энджел сохранила им жизнь.