Она сразу же ослабела. Ноги подкосились, дыхание замерло в легких, а кровь застыла в жилах. Боль была невыносимой, и она начала терять сознание, темные и светлые пятна плавали перед ее глазами, пока она не прикрыла веки.
Она упала вперед на руки, которыми едва успела упереться. Даже когда ее разум погрузился в хаос страха, вызванный болью, ее тело почувствовало слабину и знало, что делать. Она тут же начала исцелять себя, размораживая внутренности, как огромный нагреватель. Это было, вероятно, то же, что делала и архесса. Однако, Энджел обладала способностями, которых не хватало архессам. Фантом был не единственным, кто мог перемещаться, и, по мнению Энджел, было намного лучше убежать и жить, чтобы сражаться еще один день, чем умереть у ног убийцы.
«Сначала вытащи Рианнон», — сказала она себе. С огромным усилием она упала на живот, перевернулась и посмотрела на провода, на которых все еще висела архесса. Женщина была без сознания. Скорее всего, ей понадобится исцеление; Энджел придется поберечь силы для этого.
Если бы она могла добраться до проводов, закрепиться на них и использовать телекинез, чтобы снять наручники, то могла бы схватить Рианнон и транспортироваться. Даже прокручивая в голове этот план, она задавалась вопросом, хватит ли у нее сил — не говоря уже о ловкости — чтобы осуществить его.
«Я могу это сделать», — яростно подумала Энджел. Она закрыла глаза и сосредоточилась, но фокус был прерван с жестокой точностью, когда фантом снова атаковал, на этот раз обернув свои нематериальные кулаки вокруг горла Энджел. Он поднял ее с каменного пола и повис над ним, держа ее как тряпичную куклу. Снова нависла угроза потери сознания и темноты, которая положит конец страданиям, но воля Энджел была сильна. Когда лед проник сквозь кожу, мышцы, кости ее челюсти и шеи, она безжалостно перевела свое тело в режим транспортации.
Мир начал колебаться, слегка изгибаться, как это всегда бывало, когда она в мгновение ока перемещалась сквозь пространство и время. А потом все снова успокоилось, и она никуда не переместилась.
Фантом понял, что она пытается сделать, и разрушил ее попытку. Поскольку он также мог перемещаться, то был способен использовать эту магию и отменить ее, закрепив Энджел на месте. Ее противник быстро и почти без усилий доказывал, почему его сородичи тысячелетиями считались убийцами неестественного мира.
Все кончено, подумала она, когда тусклый свет собора начал исчезать, а тело неметь. Это оказалась почти спокойная мысль, хотя какая-то маленькая часть ее все еще боялась того, что ее смерть будет значить для всего мира. Это было смирение — и не похоже, что у нее имелся выбор в этом вопросе.
Когда она начала ускользать, то почувствовала, что проявилась ее истинная форма. Впервые за двадцать веков Энджел приняла образ существа, в которое была превращена. Она могла чувствовать заминку в силе фантома, находящегося перед ней во время изменения. Он был удивлен.
— А вот и она, — донесся откуда-то издалека знакомый голос. Энджел едва расслышала его, но узнала. Он грохотал с почти несравненной сексуальной энергией и был голосом, который она узнала бы где угодно.
Отдаленно она почувствовала, как фантом отбросил ее. Энджел грохнулась на каменный пол с глухим стуком, не понимая, ударилась ли она головой или приземлилась на вывернутую руку. Она не могла говорить и не могла чувствовать. Она лежала, а ее тело расходовало энергию, исцеляя себя, а звуки стали доноситься до нее со все возрастающей ясностью.
Как только онемение отступило, боль усилилась, и она поморщилась от дискомфорта, когда вены декристаллизовались, легкие расширились, а голова начала раскалываться. Сквозь стук и шум крови в барабанных перепонках она слышала звуки борьбы, грохот, какофонию чего-то раскалывающегося, а затем разбивающегося вдребезги. Кто-то застонал от боли, а затем другой голос закричал, признавая свое поражение.
Послышался сосущий, хлюпающий звук, а затем наступила тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием выжившего — и эхом шагов по полу. Энджел открыла глаза и уставилась на горизонтальную плоскость гладкого камня под своей щекой. Прошло несколько секунд, и она услышала звон цепей и щелчок замка. Энджел пошевелила руками, не обращая внимания на то, что они еще не совсем отошли от окоченения, вызванного холодом, и приподнялась, оперевшись на локти. Затем подняла голову.