– Прекратить? Именно это я велел тебе сделать, и ты дал слово, что послушаешься, – отчеканил герцог, каждое слово которого ранило подобно кинжалу. – Ты поклялся, что в течение целого месяца не приблизишься к карточному столу и воздержишься от появления на скачках. И вот ты здесь. Причем сразу после того, как клятва сорвалась с твоих губ. Как ты это объяснишь?
– Я лишь пришел повидаться с Дэшвудом, – пробормотал Филипп.
Зрители разошлись, однако в зале повисла такая тишина, что все вокруг слышали этот разговор.
– Нет, это я пришел повидать Дэшвуда! – вскричал герцог. – А ты явился сюда, чтобы поставить на кон деньги, которых у тебя нет. – Он посмотрел на Софи и его взгляд стал презрительным. – Я вижу, насколько тверды твои намерения, если ты готов сдаться на милость первой улыбнувшейся тебе женщине.
Значит, Филипп пообещал прекратить играть и нарушил слово. В глубине души Софи сочувствовала герцогу. Она считала, что Филиппу не следовало подходить к столам, и если бы его светлость повел себя иначе, она поддержала бы его и уговорила Филиппа умерить свой пыл. Но Софи не собиралась терпеть необоснованные обвинения герцога и терпеть наказание за чье-то безрассудство.
– Пусть тот из нас, кто без греха, первым бросит камень, – беспечно произнесла она. – Всем нам следует задуматься над своими недостатками, но обсуждать их прилюдно не нужно.
– Мораль, – протянул герцог, впервые взглянув на Софи не мимолетно, а более внимательно. – Как это несвойственно твоим друзьям, Филипп!
Тот втянул голову и стал похож на перепуганную черепаху. Его уши пылали от стыда.
– Хватит, – снова забормотал он. – Прошу тебя, Джек.
Джек. Какое беззаботное имя для столь сурового человека. Софи даже пожалела Филиппа, подвергшегося унизительной отповеди перед друзьями и знакомыми. Герцог говорил негромко, однако внимание присутствующих было обращено на него.
– Да, прошу вас, – подхватила Софи, стараясь говорить как можно спокойнее. – Вы выбрали для этой беседы не слишком подходящее время и место.
– Неужели? – И снова холодный взгляд голубых глаз герцога скользнул по ней. – Разумеется, вы предпочли бы, чтобы я молчал до тех пор, пока не выиграете у этого глупца значительную сумму.
Софи старалась дышать глубоко, чтобы не сказать того, о чем наверняка пожалеет. Ей нужно было отказаться более решительно, когда Филипп прервал их с мистером Картером игру.
– Это не соответствует действительности. Я никого не собиралась разорять и потрясена, что вы предположили это.
– Не надо впутывать ее в наши дела, – произнес Филипп. – Моя дорогая, вам, наверное, лучше уйти, чтобы мы с моим благородным братом могли ссориться без свидетелей.
Губы герцога изогнулись в усмешке, и у Софи промелькнула мысль, что он будет просто неотразим, если улыбнется по-настоящему.
– Сколько вы у него выиграли?
– Не ваше дело! – с негодованием воскликнула она.
Какая разница, как улыбается это бессердечное животное?
– И это после того, как он умолял меня заплатить его долг, – усмехнулся герцог. – Полагаю, вы станете следующим кредитором?
Филипп побагровел от унижения и… гнева. Он сделал шаг вперед, положив руку на плечо Софи. Его пальцы задержались на ткани платья, а потом скользнули по спине девушки и легли на талию. Софи напряглась, что Филипп принял за знак одобрения и встал между ней и братом.
– Оставь ее, – тихо проговорил он. – Мы с миссис Кэмпбелл… друзья. – Многозначительная пауза означала нечто большее. – И она не собиралась причинить мне вреда.
– Не будь глупцом! – Герцог не сводил взгляда с Софи. – Она тебе не друг. И даже не любовница, что оправдало бы твое расточительство. Эта женщина просто выигрывает у тебя деньги.
Рот Софи приоткрылся от охватившего ее гнева.
– Да как вы смеете…
– Я могу это доказать. – Герцог взял со стола кости. – Хотите поиграть, мадам? Тогда сыграйте со мной. – Он протянул руку, и Филипп угрюмо вложил в нее несколько фишек. Герцог высыпал их на стол.
Софи смотрела на него, мысленно производя подсчеты. Ставка составляла почти пятьдесят гиней. Внушительная сумма.
– Ваши ставки весьма высоки, сэр.
– В таком случае ставлю по гинее на кон, – холодно произнес герцог. – Или вы боитесь проиграть, когда перед вами не зеленый юнец?
Лорд Филипп вскинул голову и бросил на брата горящий ненавистью взгляд, однако герцог и бровью не повел. Софи прекрасно понимала, что происходит. Насмешка, предназначавшаяся ей, публично унизила Филиппа.
Но она знала единственный способ противостоять насмешкам и презрению – настаивать на своем. Она не раз испытывала на себе и то и другое, когда ехидные воспитанницы академии миссис Эптон высмеивали ее положение в обществе, а почтенные лондонские матроны презрительно усмехались при виде ее независимости. Молчание стало бы проявлением слабости. К тому же нанесенное герцогом оскорбление могло запятнать репутацию Софи. Он назвал ее профессиональным игроком, отчасти намекнув на то, что она жульничает. Конечно, Софи нравилось выигрывать – она просто обязана была делать это, чтобы обеспечить себе существование, – но играла честно, порой терпела неудачи и всегда держалась с достоинством. В данной ситуации несправедливость герцога по отношению к ней, пытавшейся урезонить Филиппа, была подобна пощечине.