– Первыми? Да какая разница?
Я же выбрала Тайлера своим первым не потому, что он мой «Единственный». Я просто знала, что чувствовала к нему что-то большее, чем к предыдущим парням. Тайлер мне нравился, и пожалуй, я считала, что могу его полюбить. Я хотела с ним сблизиться. Я не особо верила, что встретила родственную душу (в Стиллмонт Хай, это же смешно), но я хотела и физической стороны отношений. Есть что-то в том, чтобы духовную связь перевести в физическую, романтику сделать реальностью; это уникально и невероятно привлекательно. Хоть я и знала, что эти отношения закончатся, в проведенные вместе моменты я чувствовала наконец, что могу выйти из-за кулис в центр сцены.
Но это никак не влияет на положение Тайлера в списке парней, с которыми я займусь сексом. Он был моим первым, потому что был особенным – но его не делало особенным для меня то, что он был первым.
– Нет ничего примечательного в том, что Тайлер был моим первым. Поверь мне, – говорю я Маделайн.
– Для тебя, может, и нет, – говорит она, уставившись в пол.
А для Тайлера? Меня это застает врасплох. Если для него это значило так много, мы не расстались бы. Но это я Маделайн не стану говорить. И все же тоненький голосок в моей голове спрашивает, почему Маделайн об этом задумалась и не говорил ли об этом Тайлер.
Звенит звонок, и у меня уходит секунда на то, чтобы осознать, что мы умудрились потратить всю перемену. Маделайн в панике – уверена, она еще ни разу не опаздывала на урок. Я бы засмеялась, если бы не была под таким впечатлением от сказанного ей только что.
Но я не хочу, чтобы она уходила, все еще переживая о моих отношениях с Тайлером.
– Вы с Тайлером – идеальная пара, и у вас будет идеальный первый раз, – успеваю сказать я, пока Маделайн спешно поднимает сумку. – Как бывший эксперт по сексуальной жизни Тайлера Даннинга, – продолжаю я шутливо, – я абсолютно уверена, что ты его поразишь.
– Спасибо, Меган, правда, – говорит она, запыхавшись, и бросается бежать в класс. Я выхожу за ней, все еще думая о том, что она сказала ранее.
Не то чтобы у меня оставались чувства к Тайлеру или я хотела его вернуть. Просто неожиданно весьма приятно оказалось узнать, что то, что было между нами, не забыто бесследно, даже если он на грядущих выходных будет заниматься нежной, неуклюжей подростковой любовью с моей лучшей подругой.
И все же, к сожалению, после школы в кровати с Тайлером оказываюсь я.
В бутафорской кровати, точнее. Под наблюдением всей труппы. Мы в театральном классе. Пластиковые стулья выставлены рядами перед тем местом, которое мы используем как сцену.
Это даже не кровать Джульетты. Она осталась от весеннего мюзикла, «Богемы», и совершенно не вписывается в эпоху – она черная, кованая, явно из девяностых годов. Уилл еще не закончил ни один из элементов декораций, но работал над ними после уроков без рубашки – я видела, потому что использовала любую возможность поглазеть на него.
Мы репетируем акт третий, сцену пятую, ту, где Ромео и Джульетта просыпаются вместе после их собственной ночи нежной, (возможно) неуклюжей подростковой любви. Мы оба лежим на боку, Тайлер за моей спиной, и он прижимается ко мне бедрами чуть сильнее, чем нужно. Из-за этой близости в сочетании с его глазами Ромео я снова думаю о словах Маделайн. Не в хорошем смысле – мне просто неловко.
– Начинайте, когда готовы, – говорит нам Джоди из первого ряда сидений, выставленных в театральном классе.
Прежде чем я успеваю начать сцену, чувствую, как Тайлер заправляет прядь моих волос за ухо. А затем целует меня в висок. Я дергаюсь и чуть не разбиваю ему губу.
– Хорошо, Тайлер, – отзывается Джоди. – Мне это понравилось.
Я быстро проговариваю свои реплики, зная, что чем скорее закончу эту сцену, тем скорее смогу выбраться из этой кровати.
– Уж ты идешь? Еще не скоро день… То соловья, не жаворонка голос в твой боязливый слух вонзился звоном… Ночью всегда поет он на гранате…
Джоди меня перебивает:
– Джульетта убеждает Ромео вернуться в постель. А у тебя получается, будто она ждет не дождется, когда же он уйдет. – Она сжимает губы в полуулыбку, будто зная, как точна ее характеристика. Некоторые члены труппы хохочут в зале, и я замечаю, что Алисса раздраженно закатывает глаза.
– Ну, я… – начинаю я, пытаясь отыскать какую-нибудь интерпретацию, которая бы объяснила мой дискомфорт. – Мне бы хотелось сделать Джульетту более дерзкой. Знаете, осовременить ее. – Честное слово, будь я режиссером, такой подход мне бы понравился.