– По крайней мере я рада, что не упустила новообретенные актерские притязания своей дочери.
– Нет, ничего нового у меня нет, – говорю я тихо.
Мама смотрит на меня с неким беспокойством на лице, и тут дверь в мою комнату распахивается без предупреждения.
– Меган, что я тебе… – голос папы проникает в комнату, а затем следует и он сам. Он замирает, когда замечает маму. – Ох, точно, извини, – бормочет он, внезапно напрягаясь. – Привет, Кэтрин, – говорит он, оставаясь на пороге комнаты. – Как дела у вас с Рэндаллом?
– Хорошо, – отвечает мама сдавленно, как она всегда говорит с отцом. – Как ты? И Роуз? – добавляет она после секундной паузы.
– Устал. – Он выдавливает подобие улыбки, но выглядит неестественно. – Роуз скоро уходит в декрет.
– Это радостно, – кивает мама.
Папе, кажется, совсем не радостно от этого разговора, и он кладет ладонь на дверную ручку.
– Ну, я оставлю вас наедине. Меган, только убавь звук, пожалуйста.
Я раздраженно вздыхаю и ворчу, что не могу поговорить даже в собственной спальне.
Мама ласково говорит, помедлив:
– Знаешь, ты всегда можешь переехать к нам с Рэндаллом.
Я натужно фыркаю.
– И упустить возможность сыграть Джульетту в дуэте с Тайлером Даннингом?
Мама кривится.
– У-ух, сочувствую тебе. Но правда, – продолжает она, – если там у тебя слишком суматошно, мы тебя с радостью примем.
– Спасибо, мам, – отвечаю я, смягчаясь, чтобы показать, что ее щедрость не осталась незамеченной. Она заслуживает правдивого ответа. – Просто я в Стиллмонтской театральной программе занимаю отличное положение. Я здесь накопила сценические работы, я отвечаю за организацию постановок старшеклассников, а «Ромео и Джульетту» даже приняли в Эшленд. Я должна остаться.
– Что ж… Ты в любой момент можешь изменить решение, если захочешь, – говорит мама неохотно. – А что ты там сказала насчет Эшленда?
– Да ничего такого. Джоди, умница этакая, выдвинула нас на участие в Орегонском Шекспировском фестивале в программе старшеклассников, и они нас приняли, – говорю я, глядя в пол.
– Это звучит очень даже важно, – мамин голос полон энтузиазма. Ох. – Когда это? Я хочу приехать!
– Нет, мам, ничего такого, правда, – поспешно возражаю я.
– Сопротивление бесполезно, Меган. Если ты мне не скажешь, когда это, то я узнаю у папы.
Я закатываю глаза, и тут с нижнего этажа доносится истошный плач.
– Кажется, тебя кто-то зовет, – мамины слова звучат поверх визга.
– Что? Ты не хочешь подождать? Это будет продолжаться еще минут двадцать, – говорю я с полуухмылкой, и она смеется. – Поговорим позже, мам.
Я отключаюсь и иду вниз. Источник воя сидит в высоком стульчике в кухне. Моя полуторагодовалая сводная сестра Эрин очаровательна, но легкие у нее такие мощные, что труппа школьного мюзикла бы умерла от зависти. Я останавливаюсь в дверном проеме, желая улучить мгновение.
Моя мачеха тянется к Эрин. Роуз – высокая блондинка, безупречно красивая. Если она едва выглядит на тридцать, то это потому, что ей и правда едва стукнуло столько. Они с моим папой поженились два с половиной года назад. Я не была в восторге, когда увидела ее в первый раз. Это было всего через несколько месяцев после развода, и я все еще лелеяла детские надежды, что папа передумает и поймет, что мама – его суженая.
Роуз положила этому конец. Когда я узнала, что папа встречается с женщиной на десять лет моложе, то сомневалась в искренности этих чувств. Я решила, что ему исполнилось сорок и он переживает кризис среднего возраста, встречаясь с красивой блондинкой, благодаря которой он чувствует себя молодым. Это было так банально.
Затем я присмотрелась к ним обоим и наконец осознала то, чего не замечала в последние два года рушащегося на моих глазах брака родителей. У него не было кризиса среднего возраста. Он не восставал против института брака. Он просто разлюбил маму. Я видела, как папа улыбался Роуз в тот день, когда я познакомилась с ней, – такой улыбки я у него раньше не видела и поняла тогда, что он никогда не пожалеет о разводе.
Потому что он полюбил Роуз. Дело было не в ее возрасте или чем-то еще – только в том, что было между ними. Он и правда вписался в стереотип – только не тот, который я ожидала. Он нашел свою родственную душу.
– Эй, – оторвался папа от плиты, взмахивая лопаточкой в сторону Роуз. – Я же тебе говорил ни за чем не вставать! – Он смотрит на нее, и на лице его улыбка обожания, как у влюбленного подростка.
Роуз на седьмом месяце беременности.