Когда он скользит рукой между бёдер, я выгибаюсь, требуя, чтобы он коснулся меня и желая его всё больше и больше с каждым мгновением.
Я издаю стон и чувствую, как Иван улыбается у моей кожи. Он ласкает и воздаёт дань каждому миллиметру моего тела, даже тем местам, которые я считала уродливыми и смущающими. Каким-то образом своим прикосновением он исцеляет меня… не снаружи, а внутри, и это имеет самое большое значение. Я чувствую себя красивой и желанной, когда физическое проявление его возбуждения прижимается к моей ноге.
Когда он, наконец, накрывает мои губы своими, я провожу пальцами по его лицу, запоминая каждый дюйм. Он великолепен, совершенен и мой.
Я не могу сдержать возмущённый стон, когда Иван убирает руку у меня между ног. Наблюдая за мной, он подносит запястье ко рту и глубоко впивается зубами в кожу.
— Пей. — Он протягивает мне руку. Схватив его предплечье обеими руками, я прижимаю запястье ко рту. Я слишком возбуждена, чтобы задуматься о том, что буду пить кровь. Я просто желаю вкусить Ивана, почувствовать и связать себя с ним всеми возможными способами.
Иван стонет, когда я делаю глубокий глоток, позволяя силе наполнить себя. Удовольствие Ивана — моё удовольствие.
— Хватит, — шепчет он и аккуратно убирает от меня руку.
Я вновь разочарованно ворчу, и Иван смеётся, скользнув всем весом между моих ног.
— Я хочу тебя, Лав.
— Я уже твоя, Иван. — Я чувствую, как он прижимается головкой к входу в моё тело. Иван, как и прежде, не торопится. Наши тела тесно прижаты, и я отвожу голову в сторону, открывая шею.
— Твоя очередь, — шепчу я, находясь в тумане страсти, любви и силы.
Его возбуждение увеличивается, когда проводит губами по моей шее в чувственной ласке.
— Ты прекрасна, — шепчет он. — Я не заслужил кого-то столь красивого.
Он погружает клыки в мою вену и ласкает кожу языком. Я впиваюсь ногтями в его накаченную спину, а затем прослеживаю пальцами шрамы.
— Ты самый потрясающий мужчина. Если кому и повезло, то мне.
Он входит в меня, и по телу проносится электрический разряд. Удовольствие, боль и сила сливаются воедино, формируя эротическое трио, разжигающие каждый нерв в моём теле. Затем Иван начинает двигаться. Медленно и мучительно. Он отстраняется от моей шеи и слизывает, выступившую каплю крови. В его глазах горят мои чувства. Мы смотрим друг другу в глаза, желание становится таким сильным, что я едва осознаю себя. Мой оргазм накрывает нас обоих, и мы обнимаемся, катаясь на волнах наслаждения.
Когда мы, всё потные, отдышались, перевернулись, я легла на плечо Ивана, прошептавшего мне:
— Я люблю тебя.
— И я тебя люблю, — выдыхаю я, крепче его обнимая.
Этот мой мужчина.
И я на всё пойду, чтобы защитить его.
Глава седьмая, в которой пора заставить тварь отплатить. А ещё нельзя будить спящего вампира, он не обрадуется
Я подвела семью. И себя подвела. Многие годы я подводила всех и каждого, поэтому и не могу простить себя. Но я не подведу мужчину, спящего рядом.
Уже, наверное, полдень, и так как Иван ещё не обратил меня, пока могу наслаждаться солнцем. А значит, могу положить конец кошмару, в котором он живёт слишком много веков. Ему не понравится мой план, но, если всё получится, оно того стоит.
Мне просто нужно не умереть, потому что это убьёт и его, а я не собираюсь нести ответственность за ещё одну смерть того, кто мне дорог.
Тишина пещеры окутывает меня, пока я смотрю в лицо мужчины, укравшего моё сердце. Я прижимаюсь губами к его губам и шепчу:
— Я всё исправлю и вернусь.
Затем я одеваюсь и ухожу, возвращаясь к дому Вари через лес и сугробы. Если я действительно собираюсь тут жить, нужно забрать свои вещи. Задрожав, я теснее кутаюсь в пальто, идя к деревне. День выдался мрачным, а небо серое. На улице почти никого нет, и я задумываюсь, произошло ли что-то ещё, пока мы спали.
Я подхожу к задней двери дома Вари, стараясь быть незаметной, и стучу. Она открывает после третьего стука.
— Эвангелина, входи. Что ты здесь делаешь?
Я проскальзываю в дом, и она закрывает и запирает за мной дверь.
— Мне нужно поговорить с тобой, — отвечаю я. — Нужна твоя помощь.
Она хмурится.
— Время неудачное.
В тот момент я и замечаю, что у неё покрасневшие и опухшие глаза.
— Что случилось? — спрашиваю я
— Существо вновь нанесло удар — убило моего друга. — Она смотрит мне прямо в глаза. — Я понимаю, ты не смогла его убить?
Я трясу головой.
— За этим я и пришла к тебе. Это огромная ошибка, не он убийца.
Варя показывает мне сесть перед камином, и мы пьём чай, пока я рассказываю ей всё и объясняю план.
— Думаю, что Борис контролирует Кощея. Должно быть, он нашёл яйцо, в котором живёт душа Кощея. Нужно пробраться в дом Бориса и найти его, тогда сможем остановить убийства. Это, конечно, при условии, что яйцо находится в его доме. Но деревня маленькая. Где ещё он может хранить его, зная, что оно будет в безопасности?
Варя медленно кивает.
— Поразительно. Как он мог скрыть это от нас? О чём он только думал?
— Потом будем об том спрашивать. Сейчас нужно остановить это кровопролитие. Не думаю, что Иван сможет дольше сражаться с Кощеем. Ему очень больно.
— Иван? — говорит она, выгнув бровь.
— Его так зовут, — отвечаю я, пытаясь не показать эмоций.
— Как ты смогла поговорить с ним? — спрашивает она. — Ты за столь короткое время улучшила навыки русского языка?
Почему-то я не хотела рассказывать ей о связи.
— Мы общались и на английском и на русском языках, — отвечаю я. — Откуда ты так хорошо знаешь английский?
— Дедушка научил. Он был не отсюда — англичанин, который случайно наткнулся на нашу деревню. А потом не смог уехать. В итоге он влюбился в мою бабушку, и научили мою мать английскому и русскому языку.
Я киваю.
— Много чужаков сюда приходило?
— Больше, чем ты можешь представить. К несчастью для них, но так мы смогли поддержать разнообразие генофонда. И хотя мы не владеем вашими технологиями, многое слышали о них. Но иногда я гадаю, каково увидеть остальной мир. — Я никогда раньше не видела в её глазах такой тоски, и мне стало любопытно.
— Если Борис контролирует чудовище, он или кто-то другой, может убить его. Проклятие нужно снять и освободить тебя, — говорю я.
Она кивает.
— Тогда все чудовища из нашей деревни станут свободными.
Я хмурюсь на её комментарий, но у меня закружилась голова, и я теряю ход мыслей.
— Не могла бы ты… принести мне стакан воды? — прошу я. — Мне плохо.
Она улыбается.
— Конечно, сейчас.
Когда она уходит, я стою, разминая мышцы и пытаясь избавиться от беспокойства. Может, это от большого количества крови? Или тело уже изменяется? Мы с Иваном не говорили о том, каким будет процесс.
Я начинаю любоваться прекрасной коллекцией произведений искусства в гостиной Вари, и натыкаюсь на несколько крашеных яиц. Их всего пять, хотя то, что в центре отличается от остальных.
— Это Писанка, — говорит Варя, возвращаясь в комнату. — Традиция нашей культуры.
— Красиво, — замечаю я, но у меня подкашиваются ноги. Что-то не так. Я начинаю паниковать, когда кусочки пазла складываются вместе. — А центральное почему другое?
Я поднимаю его, но Варя быстро подходит и забирает его у меня.
— Не трогай. Оно особенное.
Она держит его, как великую драгоценность, а я с подозрением смотрю на свой чай. Внезапно меня шатает, и я хватаюсь за каминную полку, чтобы не упасть.
— Чай уже должен подействовать, — бормочет она, не сводя глаз с яйца. — Что сделал с тобой зверь в лесу?