Верный своему обещанию, Рудольф перед уходом заглянул к фру Халворсен. В ее палате уже находились две сиделки, поглощенные чтением. Он сказал, что в час дня они вылетают домой, и она снова заверила его, что чувствует себя прекрасно. Она и выглядела прекрасно, эта удивительная женщина.
– Замечательно! – Некоторое время Рудольф молча смотрел на нее. – А почему вы мне не сказали, что Кантагалли с переводчицей беседовали с вами до моего прихода?
– Господи! – испугалась она. – Но ведь я считала, что это вы их ко мне послали! Я допустила какую–нибудь оплошность?
– Нет, нет, – успокоил ее Рудольф. – Думаю, вам следует сейчас одеться. Кантагалли лично заедет за вами и привезет вас в отель, а оттуда мы все вместе поедем на аэродром. Ваш сын летит тем же самолетом. Скоро мы опять будем дома!
Он спустился к ждавшему его такси, счетчик был включен. Доехав до отеля, Рудольф хотел расплатиться, но шофер сказал, что с ним уже расплатились.
Опять Кантагалли!
Из своего номера Рудольф заказал разговор с Карстеном. Теперь он не опасался, что их могут подслушать, – он должен был лишь сообщить, когда они прилетят, и попросить Карстена, чтобы приготовили санитарную машину, которая отвезет Харри прямо в больницу.
На этот раз он не забыл дать Карстену указание, чтобы он еще раз проверил всех друзей Харри в связи с Пером Ларсеном.
– На твоем месте я бы остался в Италии. У нас тут такое творится! – на прощание сказал ему Карстен.
Потом Рудольф набрал номер Лиллиан, она ответила после первого же звонка.
– Я решила, что случилось еще какое–нибудь несчастье! – Она была испугана и сердита. – Скоро уже одиннадцать!
– Прошу прощения, у меня было трудное утро. Кантагалли заедет за нами в двенадцать. Самолет вылетает в тринадцать десять. Успеешь упаковать вещи?
– Ты надо мной смеешься? Я их еще не распаковала!
– Прости, я не подумал об этом. – Голос его потеплел. – Карстен просил передать тебе горячий привет.
20
Кантагалли прибыл в «Альберго континентале» ровно в двенадцать. Он был, как всегда, в форме, на груди красовалось множество медалей. По дороге на аэродром они почти не разговаривали. Фру Халворсен радовалась возвращению домой. Лиллиан Бек эта перспектива радовала гораздо меньше.
– Уле переехал к Ронемам. – Рудольф решил заранее сообщить Лиллиан эту новость.
– Я так и думала. – Она мрачно смотрела на дорогу. – Он всегда у них спасается от домашних неприятностей. Это еще одна причина, почему я не хочу иметь с ними дела. Если бы они не облегчали ему жизнь, он бы не позволил себе так распускаться. Иногда мне кажется, что их дом он считает своим главным домом, а наш – второстепенным. Так было и при матери. А после ее отъезда в Канаду Уле почти не жил дома.
– Какая досада, я не успел показать вам наш Замок, – вдруг сказал Кантагалли.
– Как–нибудь в другой раз, – пробурчал Рудольф. – Может, мы встретимся при более благоприятных обстоятельствах. – Но в этом он сомневался – для него Бриндизи теперь всегда будет ассоциироваться с покойниками и больницами. – Вы первый раз расследуете дело, связанное с Норвегией?
Кантагалли кивнул.
– Впрочем, не совсем так. Когда–то я разбирал одно дело, затрагивающее норвежские интересы. Но это было очень давно. Оно касалось одной пароходной компании, и все уладилось с помощью переписки.
– Значит, вы первый раз прибегли к помощи норвежского переводчика? – невинно спросил Рудольф. Он умышленно перевел разговор на Маргит Тартани.
– Да. Я совершенно забыл, что Мария норвежка, это один из моих людей предложил мне воспользоваться ее услугами.
– Она, по–видимому, уже совсем не чувствует себя норвежкой?
– Конечно, синьор Нильсен! Ведь у нее здесь семья – муж и дети. Вся ее жизнь прошла в Бриндизи. Сами подумайте, шестеро детей! Вернее даже, семеро – она вместе со своими детьми вырастила и воспитала племянницу, дочь покойной сестры. Вот кто настоящая северная красавица – высокая, стройная, белокурая! (О–ля–ля! – прибавил его взгляд, и Рудольф про себя усмехнулся.) Мария очень занята, она отказалась, когда я попросил ее об этой услуге. Однако положение у меня было безвыходное, и она в конце концов согласилась. Но без всякого удовольствия, поверьте мне.
– Кажется, мы приехали, – заметил Рудольф, выглянув в окно.
Машина остановилась.
Галантно склонившись, Кантагалли поцеловал руку фру Халворсен, потом – Лиллиан Бек. И долго тряс руку Рудольфу.
– Будем держать связь, – сказал он. – Надеюсь, перелет вас не утомит. Ни о чем не тревожьтесь, я обо всем распорядился. Arrividerla,[100] синьор Нильсен. Мне было очень приятно познакомиться с вами.