— Я не боюсь, — сказал Филипп.
«Здорово, что хоть один из нас не трусит».
Они медленно и осторожно стали спускаться вниз. Луна этой ночью взошла поздно, бросая длинные неясные тени на землю. Тристану приходилось постоянно одергивать себя, напоминая, что сейчас в его распоряжении есть лишь короткие ножки девятилетнего мальчика и его слабые руки, которые не могут дотянуться так далеко, как ему бы хотелось.
Они были уже на середине склона, когда он все-таки ошибся. Он неправильно рассчитал прыжок, и они с Филиппом приземлились слишком далеко от узкого выступа скалы. Прямо под ними начинался отвесный обрыв не меньше двадцати пяти футов длиной, на дне которого не было ничего, кроме камней, за которыми начинался новый провал. Они зашатались на узком краю.
Тристан поспешно покинул Филиппа и заглушил все свои чувства, чтобы позволить мальчику собраться. Он знал, что Филипп не подкачает. Так оно и получилось — врожденное чувство равновесия мальчика спасло их обоих.
Во время спуска Тристан старался не думать об Айви, но перед глазами его то и дело вставала ее золотоволосая голова, бессильно запрокинутая назад, как у тряпичной куклы. И он постоянно ощущал бег неумолимо тикающего времени.
— Что такое? — спросил Филипп, почувствовав его тревогу.
«Спускайся. Потом расскажу»
Тристан не мог допустить, чтобы Филипп понял, какая опасность угрожает Айви. Он старательно затуманивал свои мысли, скрывая от Филиппа истинное лицо Грегори и его намерения. Он не знал, как Филипп отнесется к его рассказу — то ли насмерть перепугается за Айви, то ли бросится защищать Грегори.
Наконец они спустились со склона и опрометью понеслись по траве, спотыкаясь на камнях. Филипп подвернул ногу, но упрямо продолжал бежать. Впереди выросла высокая проволочная ограда. Сквозь нее была видна станция.
На станции было два пути — южный и северный — каждый со своей платформой. Обе платформы соединялись высоким мостом. На южной платформе, находившейся дальше от Филиппа и Тристана, находилось небольшое деревянное здание станции, за которым была парковка. Тристан знал, что ночной поезд проходит по южному пути.
Когда они добежали до ограды, колокола на городской церкви пробили два раза.
Два часа ночи.
— Ограда очень высокая! — сказал Филипп.
«Скажи спасибо, что не под током!»
— Можно передохнуть немножко?
Прежде чем Тристан успел ответить, вдалеке раздался далекий свисток поезда.
«Филипп, мы должны обогнать этот поезд!»
— Зачем?
«Должны, понимаешь? Лезь!»
Филипп повиновался. Сунув ноги в ячейки сетки, он полез наверх, ловко подтягиваясь и цепляясь пальцами за проволоку. Вскоре они были уже на вершине, в двадцати футах над землей. И тут Филипп спрыгнул. Они грохнулись на землю и покатились по траве.
«Филипп! С ума сошел?»
— Я думал, у тебя крылья! Разве бывают ангелы без крыльев?
«Но у тебя-то крыльев нет!» — напомнил Тристан.
Свисток повторился, на этот раз он был гораздо ближе. Они бросились на первую платформу. Взбежав по лестнице, они увидели перед собой всю станцию.
Айви.
— Айви! — охнул Филипп. — Ой, Тристан! С ней что-то не так!
Она стояла на краю противоположной платформы, прислонившись к столбу. Голова ее бессильно свесилась набок.
— Она может упасть! Тристан, поезд подъезжает и… — Филипп ахнул и закричал: — Айви! Айви!
Она его не слышала.
«На лестницу!» — скомандовал Тристан.
Они бросились к лестнице, промчались по мосту и спустились на другую платформу.
Теперь они слышали грохот приближающегося поезда. Филипп продолжал звать Айви, но она, словно завороженная, смотрела на рельсы. Тристан проследил за ее взглядом — и они с Филиппом оцепенели.
— Тристан! Тристан, ты где? — в страхе закричал Филипп.
«Здесь. С тобой. Я в тебе».
Но даже Тристану показалось, будто они с Филиппом внезапно очутились на противоположной платформе. Он не мог отвести глаза от своего отражения, стоявшего в тени деревьев на северной платформе.
Загадочная фигура была одета в школьный пиджак, похожий на тот, в котором Тристан был запечатлен на фотографии, и старую бейсболку козырьком назад. Тристан застыл, завороженный своим двойником, не меньше, чем Филипп и Айви.
«Это не я, — сказал он Филиппу, придя в себя. — Не дай себя одурачить. Это кто-то другой, одетый, как я».