– Безумие? – Аманда вскочила, словно чтобы успеть выбежать, если у него начнется приступ. Верити заскулила, лишившись внимания. – Я слышала, в некоторых семьях это бывает. Вашего отца где-то содержат? Поэтому ваши родители разъехались и он никогда не бывает в Лондоне?
– Нет. У моего отца слабые легкие, но ум, хвала небу, столь же острый, как всегда, хотя некоторые считают его эксцентричным.
– Тогда что-нибудь вроде слабых подбородков? Но я не вижу никакого сходства между вами и кузеном, если не считать цвета волос и глаз.
– Считалось, что Дэниела это не коснется, поскольку он происходит по женской линии, он сын сестры моего отца. Но и ему это передалось, хотя и не так сильно.
Задумавшись, Аманда свела брови и облизнула губы, Рекс понимал, что она перебирает в уме перечень бед. Черт, что она воображает? Какое-нибудь отвратительное уродство? У него и без того есть шрамы и раны.
– Это не так заметно, как родимые пятна или плешивость.
– Тогда это болезнь, поражающая мужчин вашего рода в определенном возрасте?
– Да… то есть нет. Пожалуйста, просто поверьте, что я не хочу дать жизнь ребенку, который будет страдать.
– А как же продолжение графского рода? Я думала, что юным лордам с младенчества вбивают в голову, что единственное дело их жизни – это произвести на свет потомка.
– Я не могу этого сделать.
Аманда прищурилась, строя догадки.
– Не можете или не хотите?
Черт побери, теперь она сочла его импотентом!
– Я не буду заводить детей, и точка!
Она не стала оспаривать его упрямую решительность. Пока.
– Хорошо. Я слышала, есть способы…
Рекс видел, как краска залила ее грудь, поползла вверх на шею и щеки. Эта маленькая плутовка хотела спровоцировать любовное приключение, но стыдилась обсуждать более приземленные дела. И она думает, что она больше не леди?
– У меня нет под рукой такой защиты. Я мог бы… отступить, но это не гарантия.
К неудовольствию Верити, Аманда стукнула кулаком по постели.
– В жизни нет никаких гарантий! Разве вы этого не понимаете? Я могу не прожить столько, чтобы выносить ребенка! Забеременеть за одну ночь? У моей матери за долгие годы брака был только один ребенок. Но теперь я понимаю, в чем дело. Вы одну за другой придумываете отговорки. Вы не хотите меня. Скажите, дело в другой женщине? Я смирюсь, со мной истерики не случится.
Рекс вспомнил о Лидии Бертон. Он думал сочинить что-нибудь о какой-нибудь симпатии, об оставленной в провинции жене, но не мог заставить себя солгать.
– Сомневаюсь, что хоть одну женщину я хотел так, как вас.
Аманда улыбнулась:
– Хорошая собачка, Верити. А теперь слезай!
Глава 21
Она победила. И каков приз! В отблесках огня Рекс сиял как бог. Широкие плечи, мускулистые руки, легкая тень завитков на груди. Одеяла скрывали остальное, но это долго не продлится, когда он так улыбается – то ли уступая, то ли выжидая.
Аманда толком не знала, что делать с плодами победы, но требовала трофей, карабкаясь на высокую кровать. Она начала тянуть одеяло, но Рекс крепко держал его, потом задул ее свечу и свою лампу.
– Пока нет.
Если Аманда не знала, как продолжить, то у Рекса были об этом четкие понятия. И сильные руки, чтобы притянуть ее к себе, положить ее голову на свою подушку, где белокурые локоны сплетались с черными. Между ними были лишь простыня и тонкая паутинка кружев, но в его объятиях Аманду ничто не волновало. Вот оно, чувство правильности происходящего, безопасности и защиты. Больше того, ощущение, что ее любят. Его сила теперь в ее распоряжении, ее мягкость и слабость принадлежат ему. Вот почему Аманда была готова, как говорится, забросить шляпку за мельницу и отдаться Рексу. Из-за этого и из-за его возбуждающих поцелуев, которыми он осыпал ее веки, щеки, шею. Теперь можно ни о чем не думать, только о нем и чувствах; которые он в ней пробуждает.
Подобно принцессе, подобно волшебному эльфу, подобно глине в умелых руках скульптора. Никаких страхов и сомнений, никаких тайн и недоверия, только восхитительные ощущения и стремление к большему. Ближе, жарче, быстрее. Больше.
Ее наряд исчез. Возможно, он обратился в пепел, потому что ее кожа горела огнем. Аманде и без одежды было жарко от рук Рекса, ласкающих ее нагую плоть, двигающихся вверх и вниз по спине, обнимающих талию. Он коснулся ее груди, потом опустил голову к соскам. Они были такими же твердыми, как то, что сквозь простыни прижималось к ее животу. Аманда потянулась вниз, но Рекс перехватил ее руку:
– Пока нет.
– В-вы это уже говорили.
Он поцеловал ее, чтобы прекратить разговор. И языком щекотал ее язык. Аманде казалось, что они слились в танце, которого никогда не было и, вероятно, никогда не будет. Музыка желания пронизывала ее тело, она вибрировала от бушующего в ней вихря любви. Аманде казалось, что она взорвется от жажды, от стремления воспарить к неведомым высотам, понять все, вальсировать среди облаков. И отвечала на ласки его языка, узнавала, как заставить Рекса вздохнуть, застонать, притягивала его ближе, словно они могли стать одним существом. Скоромно пока нет. Если сначала она не умрет от неутоленного желания.
Его рука остановила ее нежное исследование. Рекс отстранился, теперь кроме простыни их разделало расстояние.
– Я не могу этого сделать.
– Я думала, вы сказали, что можете.
– Могу, но не буду.
Совесть и без того мучила его, что он обнимает Аманду, вернувшись из борделя. Он не сможет жить в ладу с собой, если лишит ее девственности. В ту же ночь? Как он мог прикасаться к этой сладкой доверчивой женщине после общения, пусть краткого и безрезультатного, со шлюхой, продававшей свое расположение за деньги? Нет, это невозможно.
Не важно, что сказала Аманда, она рассуждает нерационально. Да и он, когда она рядом, не блещет здравомыслием, даже когда тонкая длинная сорочка скрывает ее изящное тело. Куда делся пеньюар? Верити, должно быть, сжевала его.
Аманда прижалась теснее, почти взобралась на него, закинув ногу ему на бедро. Рекс повторял на память первую страницу «Энеиды». По-латыни. Arma virumque.[5] И снова обнял Аманду, несмотря на благие намерения.
– Это моя вина, вы не находите меня привлекательной. Я слишком развязная, слишком худая. Я понимаю, что вы испытываете ко мне только жалость. Простите, что опять потревожила вас.
И Рексу снова пришлось поцеловать ее, пока эта малышка опять не расплакалась.
– Я говорил вам, что вы красавица? – прошептал он между поцелуями. – Я хочу вас. С вами все в порядке. Смотрите, как хорошо вы подходите мне! – Он посадил ее на себя поверх одеяла.
Это было ошибкой. Не нужно было позволять, чтобы ее тело снова коснулось его. Теперь они оба были в огне.
– Видит Бог, как я вас хочу! Но это неправильно. Останови меня.
Аманда этого не сделала. Вместо этого она целовала его шею, кончиком языка коснулась мочки уха. Рекс застонал от того, что по глупости научил ее этому приему несколько мгновений назад.
– Остановись. – Его голосу недоставало убежденности и, возможно, силы, поскольку у него перехватило дыхание.
– А если я скажу, что я не девушка? Вам станет легче?
Два, ну, может быть, три дня в постели с ней исцелят его.
– Скажите.
Она так и сделала. И солгала. Красные, как кровь девственницы, сполохи мелькнули перед глазами Рекса.
– Хорошая попытка, мой ангел, но я вам не верю. И все же я слишком слаб, чтобы отпустить вас. Мы можем наслаждаться обществом друг друга. – Он не лишит ее невинности, но подарит ей наслаждение.
Она все-таки расплакалась, познав, на что способно ее тело и что Рекс может сделать с ней и для нее.
– Я никогда не знала, сколь сильны эти ощущения. Но есть большее. Я знаю, что есть.
– Вы еще недостаточно окрепли. И я тоже.
– Но вы не получили удовольствия.
– Получил.