– Он за тобой ухаживал?
– Кто? Рикард? Нет. И нельзя ли закончить разговор о нем? Я не понимаю, какое все это может иметь отношение к делу. Разве погиб Рикард Люсне?
– Нет. Погиб не он, – тихо сказал я.
Я стоял, глядя в пол – серый бетонный пол. Но поскольку камера предназначалась лишь для предварительного заключения, этот пол прикрывала вытертая до дыр разноцветная дорожка. Грязная радуга, но все-таки радуга.
Я снова посмотрел на Венке. Она выглядела совершенно измученной. Плечи приподняты и напряжены, как будто она была готова в любую минуту сорваться со стула и убежать. Но бежать было некуда. Это было бессмысленно…
– Последний вопрос, Венке. Сольвейг Мангер… Ты ее когда-нибудь встречала?
– Да, – холодно ответила Венке, – мы встречались. С ней что-нибудь случилось?
– Она была…
Голос ее был уже не холоден и безразличен, он звонко раскололся, как тонкий фарфор.
– Я знаю, что она такое! Проститутка! Она была потаскушкой Юнаса!
– Успокойся!…
Венке с вызовом посмотрела на меня.
– Да, Варьг, она проститутка! Женщины, которые крадут чужих мужей, – всегда проститутки, чем бы они ни пытались себя оправдать.
– По-моему, это уж слишком, – сказал я, – хотя я понимаю, как глубоко ты была оскорблена.
– Когда я с ней встречалась, она старалась казаться такой милой, приятной. Я скажу тебе: она думала, что я не догадываюсь, не понимала, что я почувствовала это сразу, как только увидела ее. Но я тогда же и поняла, что она за женщина. Одна из этих…
– Однако ведь и Рикард Люсне женат, а ты же ходишь с ним ужинать, верно?
– Ну и что? Пойти куда-то – это одно, но я с ним не спала, вот в чем разница. Неужели ты не знаешь этого, Варьг, ты, который все знает?
– Нет, я не знал. Так что ты видишь: я знаю далеко не все.
– Да, ты не все знаешь. Ты понимаешь только маленькую часть из всего – только частичку. – И глаза ее снова наполнились слезами. Лицо Венке покраснело и сморщилось, как прошлогоднее яблоко. Она готова была заплакать. И вдруг, закрыв лицо ладонями, она зарыдала, содрогаясь всем телом.
– Я думаю, вы достаточно поговорили, Веум, пора дать фру Андресен возможность отдохнуть. – Смит схватил меня за руку и, зло посмотрев на меня, тихо сказал: – Если ты будешь так продолжать, она вообще ничего не сможет сказать на суде. – После небольшой паузы он добавил: – А может, это и к лучшему.
Я кивнул.
– Извини меня, я очень сожалею, что так с тобой разговаривал, – сказал я Венке. – Я не должен был этого делать. Ты права: ведь я знаю лишь малую долю того, что было.
Она смотрела на нас большими, красными от слез глазами, потом кивнула, давая понять, что приняла мои извинения.
– Мы уходим, фру Андресен, – сказал Смит, – но мы еще с вами увидимся. Постарайтесь отдохнуть. Все обойдется, все будет нормально.
Я попросил Смита разрешить мне сказать кое-что Венке наедине.
– Только не дури, Веум, – предупредил он, внимательно глядя на меня. – Не забудь, что я тебе сказал.
Я кивнул – конечно, я помню.
– Хорошо, я подожду тебя. – И он постучал в дверь камеры, чтобы его выпустили.
Смит попросил дежурную прикрыть, но не запирать дверь. Та подозрительно глянула на меня, и я почувствовал, как на языке у нее вертелось «нет». Но уважение к Смиту взяло верх – с выражением неодобрения она все же прикрыла дверь.
Я повернулся и подошел к Венке вплотную. Она встала со стула, и я ощутил ее мокрое от слез лицо на своей груди и подумал: вся моя рубашка промокнет и Смит это непременно заметит.
– Ах, Варьг, Варьг, – тяжело вздыхала она.
Я слегка отстранил ее и увидел опухшее и покрасневшее от слез лицо, увидел, как беспокойно вглядывается она в мои глаза.
– Скажи мне только одно, Венке, – начал я, – я не хотел спрашивать об этом, пока здесь был Смит. Но, если ты действительно хочешь, чтобы я помог тебе, ты должна честно ответить на мои вопросы, а не сердиться.
– Да…
– У тебя есть подозрение, кто мог бы… Не знаешь ли ты, кто мог бы и хотел лишить жизни Юнаса?
– Нет, я не знаю, Варьг. Никто.
Это был мой вводный вопрос. Он был мне нужен, чтобы задать второй вопрос – это был трамплин для прыжка в воду. Крепко держа Венке за плечи, я спросил:
– Скажи мне только одно – не ты его убила, нет?
Ее глаза мерцали то черным, то синим цветом, будто кто-то изнутри приделал к зрачкам велосипедный насос и то нажимал, то отпускал его.
– Нет, Варьг, я не убивала его. Это правда. Я его не убивала.
– Хорошо, – сказал я и потрепал ее по щеке. – Вот и все. Счастливо. Мы еще увидимся и поговорим.
Я сразу разжал руки и, отпустив ее, повернулся и постучал в дверь. Я бросил ей прощальный взгляд и попытался подбодрить улыбкой, но не уверен, что мне это удалось.
Я мог бы и поцеловать ее, но не хотел. Не там и не тогда. Я берег свои поцелуи до того времени, когда она выйдет на свободу из этой узкой комнаты, когда я смогу, обняв ее, сказать: «Ты свободна, Венке, свободна». А потом поцеловать, но не раньше.