Я положила голову на сложенные руки. Как же я устала от сверлящей боли в сердце… Когда встречаешь свою любовь, ты не сразу это осознаешь: на небесах не поют, не бьют в колокола, ты не думаешь, что это судьба. К настоящей любви прирастают медленно, постепенно сплетаясь венами и плотью, душами, сердцами и разумом. А когда теряешь, начинаешь понимать, что ранена слишком сильно, слишком тяжело, чтобы пережить его смерть. Да, она меня не убила. Но лишила чего-то важного. Без мужа я чувствовала себя беззащитной. В окружении родителей это чувство погасло, но в Ростове вернулось вновь.
Это внутреннее чувство. Не рациональное. И не избавят от него ни защита Андрея, и ничего в этом мире. Я только в него верила, только за его спиной знала, что все будет хорошо. Он был моим гарантом, моим всем. Моей жизнью…
Позади раздался шорох и я подняла голову. В квартире давно стемнело. В кухню немного попадал свет с улицы, а в коридоре совсем темно.
— Кто там? — пробормотала я, щурясь.
Пульс ускорился, но я не слишком испугалась. Я бы услышала, если бы открыли дверь. Просто померещилось.
Но, обхватив себя руками и ежась, я робко вышла в коридор. Можно было включить свет, но я не сделала этого. Ждала, пока глаза сами привыкнут.
Когда-то вот так я ходила по квартире тенью, прислушивалась к звукам. Стояла за дверью комнаты Эмиля и ловила его дыхание. Я его ненавидела, но этот звук наполнял меня счастьем. Пока жил он — жила и я.
Я знала, что зря жду, но… Сколько нас, кто верит, что видел мужа после смерти, ждет его ночами, молит — хоть на минуту приди… хочу тебя увидеть… Мельком в зеркале, отражением в окне, в страшных снах, но приди. И я тоже молила. Боялась и молила.
— Эмиль, — прошептала я. — Это ты?
Тишина. Я бы его голоса так не испугалась, как этой тишины.
Больше не могу ее выносить.
Позвонила охране и плевать, что уже поздно. В нашей квартире везде призраки, на каждом шагу. Смотрят на меня из темных зеркал, углов, отражений в окнах… Я больше не могла быть одна. Хотелось ее развеять чем угодно: толпой, алкоголем, опасностью. Только не думать, как всем сердцем ждала, мечтала, чтобы умерший муж обнял меня в темноте.
— Едем в клуб, — хрипло сказала я. — Подайте машину!
Глава 10
Меня трясло, а я даже не замечала.
Распахнула шкаф, глазами пробежала по рядам платьев. Сначала хотела ехать, как есть, но злость подтолкнула к гардеробу. Надо нарядиться. Надо оторваться. Надо все забыть. Почти ничего не подходило, все старое, пыльное: Эмиль покупал наряды не для клуба. Красные платья я отпихнула в сторону и выбрала простое черное. К нему туфли на каблуке. Дымчатые тени, тушь густо — в два слоя, красная помада, я так года два не красилась. Я небрежно расчесалась, схватила сумочку и спустилась, когда просигналила машина. Если охранник что и подумал, вслух не сказал.
— Едем, где были в прошлый раз, — велела я.
«Фантом» сгорел, кроме него клубов я не знаю. Надеюсь, Андрей со своей девушкой выберут другое место. Не хочу их видеть. В таком лихорадочном состоянии лучше остаться одной, чтобы знакомые не видели, как ты сходишь с ума, веселишься, когда сердце обливается кровью.
Я была, как струна натянута. Надрыв от потери требовал выплеска.
Я обвела зал глазами, сердце бухало в такт музыке. Боялась, что столкнусь с Андреем, но его не было. Облегчение. Я направилась к стойке, швырнула сумку сверху и вскарабкалась на барный стул.
— Сет покрепче! — крикнула я, когда подошел бармен.
Передо мной оказался ряд разноцветных рюмочек. Я понятия не имела, в какой очередности их пить и проглотила первую, ярко-зеленую. Рот обожгло так сильно, словно я кипятка глотнула. Комок огня спустился в желудок. Мне стало легче: резкая обстановки, выпивка или музыка, выгнали страшное чувство, которое мною владело в темной прихожей моей квартиры.
После третьей рюмки разболелась голова. Всё, перерыв. Я запустила пальцы в волосы, почесывая макушку, и отвлечено смотрела в сторону танцпола. На меня пялились мужчины, но охрана отсекала попытки подойти.
Музыка заполняла тело и разум, вытесняя ненужное. И любовь к нему тоже. Любовь нужна, пока человек рядом, дальше это тяжкий груз, цепи на сердце и глупые разрушающие мечты…
Я опрокинула еще рюмку. Горло горело, хотелось смеяться, любого безрассудства, лишь бы ощутить себя живой. Только танцевать, пожалуй, нет… Разве что для него… Однажды я отказалась ему потанцевать — много плохого помнила, трудно было становиться сексуальной, а сейчас все бы отдала, чтобы потанцевать Эмилю…
Я подхватила пятую рюмку и одновременно вскинула руку, подзывая бармена. Последняя, а мне мало. К стойке подошла девушка, но бармен выбрал меня.
— Повторите! — крикнула я и обернулась, почувствовав, что меня рассматривают.
На меня неодобрительно пялилась девушка Андрея. И думаю, ее злило не только то, что я перехватила бармена. Я криво усмехнулась и, злая от выпивки, проорала:
— Привет!
Она любезно, но холодно улыбнулась.
— «Экзотик», двойной, — сообщила она бармену.
Оглядела меня с головы до ног: я ей не нравилась. На ней были кожаные брюки и шелковый топ с открытой спиной. Волосы карамельного цвета в сложной укладке, а открытые участки кожи — даже спина, сияли, натертые специальным лосьоном. Она девушка интересная, яркая, а мою красоту давно исковеркала печаль.
— Ребенку не повредит? — я кивнула на ядовито-голубой коктейль, который перед ней поставили.
В глазах мелькнуло непонимание, и я рассмеялась.
— Забыла, что наврала?
— Не твое дело, — отчеканила она, наклонившись, и прищурила глаза в искусном макияже. — Не лезь в чужую жизнь, стерва!
Я чуть не подавилась глотком из свежего сета — это я стерва? Она первой начала ненужную войну.
— А ты лгунья, — не осталась я в долгу и отвернулась, давая понять, что разговор окончен.
К нам подошел Андрей. Приобнял ее за талию, целуя в щеку, чтобы не дулась, и только потом заметил меня.
— Дина… — он растерялся. — Ты что ты здесь делаешь?
— Не понятно? — девушка шипела, как рассерженная кошка. — За нами шпионит.
В прищуренных глазах появился вызов. Андрей мягко обхватил ее лицо ладонями и что-то прошептал. Со стороны казалось, что нежность, но девушка резко дернула головой и удалилась, покачивая бедрами, в клубы дыма на танцполе, подсвеченные голубоватым светом.
— Дина, в чем дело? Я же просил побыть дома…
— Решила отдохнуть, — мной овладела злость. — Не все в мире вращается вокруг тебя. Я могу побыть одна?
Андрей оценил ряд рюмок и кивнул, поджав губы.
— Не пей много, — мягко посоветовал он. — Если что, я в ВИП-зоне.
Андрей оставил меня, как я и просила. Неловко, что я была так резка, но пусть идет к своей лгунье. Алкоголь ломал внутренние барьеры, а я зла. Безумно зла на себя, Андрея и на каждого человека в этом зале. Боль не делает людей лучше. И все врут — алкоголь ее не глушит.
Я пила, пока не затошнило. Музыка раздражала… Не знаю, что я в этом находила раньше. Мне как будто пятьдесят: не хочу молодежных развлечений. Жизнь с Эмилем перекроила меня из легкомысленной девчонки в уставшую женщину. Клуб мне надоел, но я не уходила. Посижу до утра, пока над горизонтом не пробьется заря, и я не вернусь в пустой, уже не страшный дом.
Я смотрела на компанию девчонок, которые скакали по танцполу. Время от времени они собирались у стойки, хохотали, пили, глазели на парней. Не слышно, о чем говорят, но им весело. Модные, легкие, счастливые. Моего возраста, но перед ними еще вся жизнь, а у меня она как будто завершалась. Словно смерть мужа перечеркнула будущее, и я доживаю, а не живу.
Наверное, эти девчонки, как и я когда-то, тоже мечтают о любви. Ждут своего принца, уверенные, что у них все сложится: с мужем, работой, и вообще дом полная чаша. И мне кажется, так и будет. Их мечты сбудутся. А мои нет. Я своей любви дождалась и ее потеряла. За год жизнь промелькнула и в двадцать два у меня глаза пожившей женщины. Что со мной не так? За что мне любовь и смерть, за что потери и боль… Чем их заслужила?