Теперь, когда между нами дверь, я могу свободно сломаться. Я опускаюсь на закрытую крышку унитаза, пока текут слезы, закрыв голову руками. Как будто река боли течет через меня, и она, черт возьми, никогда не прекращается, как бы я боролась с одиночеством.
Дотрагиваясь до своего все еще плоского живота, я представляю новую жизнь внутри себя. Это был полный шок, но все признаки были налицо. Я была слишком поглощена Зиком, чтобы осознать это, планируя нашу свадьбу в последнюю минуту и впервые за много лет наслаждаясь настоящим счастьем. Теперь все это кажется далеким, совершенно недосягаемым.
— Привет, — хнычу я, представляя нашего ребенка.
По-видимому, сейчас он размером с виноградину. Врачи отправили меня домой с информацией о прерывании беременности, но я не могу даже думать об этом решении. Единственный человек, который должен был быть здесь, который снова сделает все лучше, ушел. Снова исчез из моей жизни. Эта маленькая частичка его внутри меня - все, что у меня осталось.
— С нами все будет в порядке, маленькая виноградинка. — Я потираю живот, болезненно втягивая воздух. — Он вернется. Не волнуйся.
В конце концов Робин теряет терпение и заходит, падая передо мной на колени. Она заключает меня в объятия и позволяет мне плакать, мои слезы пропитывают ее футболку. Я разваливаюсь на части, и трещины в моем сознании распространяются все дальше. Никто другой не может остановить разрушение, только он. Все это время он думал, что я его Полярная Звезда. Этот засранец и не подозревал, что тоже мой навеки.
— Я буду заботиться о тебе, — обещает Робин, поглаживая мои растрепанные волосы. — Что бы ты ни решила сделать, это касается только тебя и меня. Я прикрою твою спину и поддержу тебя, несмотря ни на что.
— Я должна найти его, — плачу я.
Робин протягивает мне салфетки и руку помощи.
— Давай, ложись в постель, а я приготовлю чай, пока ты будешь звонить ему снова. Просто продолжай пытаться, он придет в себя. Ты увидишь.
Она помогает мне устроиться и исчезает, на кухне закипает чайник. Я прокручиваю свой телефон, сотни текстовых сообщений остаются без ответа за последние несколько дней, с тех пор как он ушел из палаты и больше не вернулся. Я проснулась всего через несколько часов, ожидая найти там любовь всей моей жизни, но вместо этого не обнаружила ничего, кроме пустого стула.
Звоню снова, закрываю лицо руками и плачу сильнее, теряя контроль. Это Зик, пожалуйста, оставьте сообщение. Эти слова насмехаются надо мной, и я почти швыряю телефон в стену, желая что-нибудь разбить.
— Зик, — выдыхаю я между рыданиями. — Пожалуйста, вернись домой. Я умоляю тебя, просто прекрати это. Возвращайся домой прямо сейчас. — Мой голос срывается, и мне приходится сделать глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Я, черт возьми, не могу сделать это без тебя. Не заставляй меня рожать эту малышку одну. Ты нужен мне. Нам нужен.
Связь обрывается, и я опускаюсь на подушки, меня охватывает блаженное оцепенение. Робин заставляет меня выпить немного ромашкового чая с моими болеутоляющими из больницы, укладывая мою сломанную руку на подушку. Когда она уходит, я прижимаю к себе сброшенную рубашку Зика, вдыхая его знакомый запах, чтобы представить, что он здесь, со мной.
Приходит сон, и я забываюсь, не в силах больше оставаться в сознании. В моих снах он снова рядом со мной. Обнаженная татуированная грудь и крошечный ребенок, спящий у него на руках. Это зрелище разбивает мне сердце, и я просыпаюсь в слезах, хватаясь за грудь, которая ноет от такой глубокой пустоты, что я задаюсь вопросом, смогу ли я когда-нибудь снова почувствовать себя цельной.
Раздается громкий треск, эхом разносящийся в темноте. Я подскакиваю в постели и чуть не падаю, спеша проверить. Ноги сами несут меня вслепую, пока я обыскиваю кухню и гостиную, ничего не находя. Сейчас середина ночи, и все погружено в кромешную тьму. Направляясь в ванную, я замечаю, что дверь слегка приоткрыта.