— Поэтому мы предаем это тело земле, — нараспев произносит отец Эшби, захлопывая библию. — Земля к земле, прах к праху, пыль к пыли.
Все встают, ожидая финальных реплик, некоторые держатся за руки, другие тихо сплетничают. Это крошечная группа, среди них нет родственников, в основном соседи или коллеги по работе, которые ищут повод погрустить. Я почти никого не узнаю.
— В верной и вечной надежде на воскресение к вечной жизни.
Проповедь заканчивается, и я ухожу, не сводя глаз с тяжелых серых облаков. Переполненная гневом и сдерживаемыми слезами, такими же, как моя ноющая грудь. Некоторые люди пытаются остановить меня, желая выразить соболезнования или похвалить меня за храбрость заботиться о моем отце, в то время как неизлечимый рак медленно разъедал все его существо. Я протискиваюсь мимо них всех.
— Ты же знаешь, она бросила школу только для того, чтобы заботиться о нем.
— Я слышал, она помогла ему покончить с этим. Полагаю, раньше, чем это смог сделать рак. Вероятно, она хотела нажиться на его страховке жизни.
— Не говори глупостей, Милдред. Он умер во сне, она не смогла вовремя добраться до него. А этот мужчина был чертовски беден, у нее ничего не осталось.
Я начинаю бежать, убегая от домыслов и обидных мнений. Никто из них не понимает. Были только я и папа, рак или не рак, мать его. Два мушкетера против всего мира. Мне было все равно, что он стал ребенком, а я родителем, заботиться о нем не было тяжелой работой. Это была легкая жертва, потому что я любила его. Я так сильно любила своего отца.
— Хэлли, ты хочешь, чтобы кто-нибудь приехал и остался с тобой? — Спрашивает Фиона.
— Со мной все будет в порядке.
— Ты знаешь, где я, если понадоблюсь.
Я вызываю такси, готовая вернуться в свой пустой, холодный дом без родителей. Теперь я осталась одна, больше не о ком заботиться. Папа был моим последним родственником, и этот жестокий мир настоял на том, чтобы забрать у меня и его.
Без него я - корабль, дрейфующий в море. Без руля и с нулевым направлением. За исключением того, что я чувствую, что вода может захлестнуть меня в любой момент, она заливает все вокруг, а я не умею плавать. Я не умею грести. Я, блядь, не могу дышать в этом чертовом обтягивающем платье, окруженная незнакомцами, которые притворяются, что знают, что я чувствую.
— Такси, пожалуйста, — говорю я водителю, убегая с похорон. После поминок идти некуда, делать больше нечего. Я не буду смотреть, как они засыпают свежим грунтом последнего оставшегося члена моей семьи на участке рядом с могилой мамы, который давно зарос сорняками.
Такси отъезжает, оставляя мое разбитое сердце в деревянном ящике. В уединении автомобиля я полностью сдаюсь.
— Пока, папочка, — шепчу я. — Передай от меня привет маме.
Ответа, конечно, нет.
Глава Вторая
Хэлли
Десять месяцев спустя...
— Ты должна приехать. Через несколько недель мы расстаемся на лето. Пора начинать праздновать, у нас получилось! Давай, Хэлли, поживи немного! — Робин подтрунивает, взъерошивая мои темно-каштановые волосы.
— Ты же знаешь, я не любительница вечеринок, — ворчу я. Я сжимаю кисть, отчего мои костяшки пальцев побелели, когда я наклоняю голову, рассматривая холст под другим углом.
— Ты пропустила их на первом курсе в сентябре и на втором курсе в январе. Пожалуйста… Я буду любить тебя вечно. Мне нужна компания, я не появлялась на вечеринках где-то около… четырех дней.
Она разбрызгивает акварельные краски и, нахмурившись, смотрит на произведение искусства, прикусив губу.