— Я обещаю тебе, что все будет хорошо.
Выставив мизинец, я жду, когда он возьмет его.
— Клянешься?
Зик соприкасает свой мизинец с моим.
— Клянусь, Иезекииль Родс.
Он кивает в знак согласия, откидываясь на подушки.
— Тогда, похоже, мы отправляемся домой.
Глава тридцать четвертая
Зик
Путешествие в Оксфорд на поезде занимает чуть больше часа, и с каждой минутой мое беспокойство нарастает. Я был как в тумане всю неделю, с тех пор как на прошлых выходных позвонила мама. Хэлли убедила меня согласиться на эту дурацкую встречу, при поддержке доктора Генриха. Черт, даже Люк согласился, когда мы вчера встретились в конце групповой терапии. Все они думают, что мне поможет какое-то завершение.
Мне не нужно завершение.
Мне не нужно напоминать о моих грехах.
Форд мертв, а я все еще жив.
Хэлли берет меня за руку, возвращая в настоящее. Поезд останавливается, и мы выходим, у меня на плечах небольшая сумка. Я должен мысленно подбодрить себя, чтобы не сорваться с места и не вернуться в Лондон, подальше от прошлого, атакующего мой разум.
Чувак, я бы сейчас с удовольствием выпил чего-нибудь. Я бы убил за что угодно, лишь бы снять напряжение. Дурацкая, проклятая трезвость.
— Вот. Похоже, тебе это нужно.
Хэлли предлагает мне сигарету, и я с благодарностью принимаю ее, закуривая. Она вызывает Uber, пока я молча курю, изучая знакомые величественные крыши и архитектуру Оксфорда, моего родного города. Здесь все настолько британское, насколько это вообще возможно, сплошь пригороды среднего класса.
— Такси будет здесь через секунду. Я сказала твоим родителям, что мы приедем сами.
— Великолепно, — саркастически отвечаю я. — Не могу дождаться.
Она сердито смотрит на меня.
— Веди себя прилично. Мы договорились.
Я подавляю свою агрессию, напоминая себе, что она мне не враг. Настоящая угроза исходит не извне, она исходит изнутри. Мой собственный ядовитый, гребаный разум. Это место возвращает меня ко всему, вот почему я так и не удосужился вернуться.
— Прости, детка, — говорю я.
— Не бойся, просто попробуй. Хорошо?
Коротко кивнув, я помогаю ей сесть в подъезжающий Uber. Произнося адрес, мы летим через зеленую сельскую местность и разноцветные опадающие листья, городской пейзаж сливается с природой. Хэлли смотрит в окно, улыбаясь и изучая пейзаж. Она родилась и выросла в Лондоне, на родине небоскребов из шлакобетона.
Хэлли ахает, указывая на ферму, мимо которой мы проезжаем.
— Там коровы! И овцы!
— Ага. — Я хихикаю, мне нравится, какая она милая прямо сейчас. — Добро пожаловать в сельскую местность.
— Жаль, что я не захватила с собой альбом для рисования, — ворчит она.
Я прижимаю ее к себе, костяшки моей руки в ее руке побелели, когда мы подъезжаем. Въезжая в деревню, мы проезжаем мимо идеальных домов и садов, повсюду прогуливаются семьи с собаками и детскими колясками.
— Мне здесь нравится, — комментирует Хэлли.
— Это было прекрасное место для взросления.
Подъезжая к тротуару возле дома моего детства, я расплачиваюсь с водителем, слишком занятый борьбой со страхом, пронзающим мое тело. Мои руки почти неконтролируемо дрожат, когда я достаю нашу сумку с заднего сиденья. Хэлли держится рядом, пока мы стоим лицом к подъездной дорожке, папин "Лендровер" и мамин универсал припаркованы на своих обычных местах.
— Готов? — спрашивает она.
— Нет. — Я стискиваю зубы. — Но я тебе доверяю.
— Я поддержу тебя, — утешает Хэлли, провожая меня к двери.
Она звонит в колокольчик и разглядывает идеально подстриженные кусты роз – мама уделяет внимание деталям повсюду. Даже горшки расставлены симметрично и точно на своих местах. Звук шагов отражает биение моего сердца, когда ручка дребезжит, дерево отодвигается, открывая лицо, которое я никогда не собирался снова видеть.