— Но я лишил тебя будущего, солнечного света, еды…
— Я могу жить без этого всего. — Я вылезаю из-под него и сажусь. К чести этого мужчины, он делает то же самое. — А без тебя нет.
Он по-мальчишески и обаятельно улыбается.
— Могла бы. Нашла бы мужа, и он дал тебе всё необходимое.
— Неправда. — Он выгибает бровь. — Тебя он мне дать не смог бы. Кроме того, даже будучи человеком, я не загорала из-за опасности… рака кожи и преждевременного старения. И больше мне не нужна еда, твоя кровь вкуснее вина, а если я правильно помню, у нас всё ещё может быть семья.
— Да.
— А семью я хочу только с тобой.
Зарычав, он обхватывает меня за талию.
— Между двумя вампирами все гораздо сложнее
— Я никогда не боялась бросить вызов.
— Я люблю тебя, Элейн.
— И я люблю тебя, мой вампир.
Эпилог
Лейни
Швеция даже красивее, чем я представляла. Мы тут уже неделю, осматриваем достопримечательности под надзором Маттиаса, пока я привыкаю к новой жизни вампира. Но лучше всего, как ночами мы любим друг друга. В одну из ночей он обнял меня и рассказал о Клэр. Что мы её потеряли, и я сомневаюсь, что когда-нибудь оправлюсь от этой боли.
Но сегодня я нервничаю. Сильно. Через несколько часов я встречусь со всем кланом. С женщиной, которую он называет матерью, с мужчиной, которого называет отцом. Акселем, вампиром, который потерял пару из-за охотников. Со всеми, кто важен в жизни Маттиаса.
— Всё будет хорошо, Элейн, обещаю, — говорит Маттиас, не отпуская руля, пока ведёт машину по извилистым улицам из города к уединённому поместью. Но я так не уверена.
— А если они возненавидят меня? Может, они хотели, чтобы ты женился на милой шведской вампирше, а не на американке.
Он смеётся и сплетает наши пальцы.
— Они думали, что я никогда не найду свою пару. Уверен, мама поставила на мне крест.
— Как это? Она ведь видела, насколько ты красив.
Он выгибает бровь и улыбается.
— Они тебя полюбят так же, как и я. И если по какой-то безумной причине этого не произойдёт, я уйду, и мы сможем создать собственный клан.
Я киваю и принимаюсь разглядывать ночной пейзаж за окном.
— Мама захочет официальной церемонии.
— Свадьбы?
— Именно. Ей по душе любой повод для вечеринки.
— А на что похожа вечеринка вампиров?
— А это важно? После церемонии я планирую провести остаток ночи с моей прекрасной парой, заверяя брак.
Я не покраснела, но по телу пробежала волна возбуждения.
— Кажется, мы уже много раз провели такую церемонию.
— Уверен, нужно ещё несколько раз. Ну, знаешь, для надёжности.
Закатив глаза, я смеюсь.
— Ох уж эта надёжность. Думаю, ты погубил меня для всех прочих мужчин.
— Нет, я тебя сделал своей. Разница огромная.
— А как же ты? Я тебя же не сделала своим.
Он замолкает и становится серьёзным.
— Что такое? Я не то сказала?
— Ещё не сделала.
Я в шоке смотрю на него.
— Извини?
— Ты ещё не заявила официально, что я твой.
— Хм, заявила. Я пила твою кровь, ты — мою, мы занялись любовью. Что ещё-то нужно?
— Ты не произнесла слов. Тех, которые произнёс я, когда ставил тебе метку.
— Есть какие-то слова? Почему ты не рассказал?
— Хотел подождать до обращения. Пока ты не привыкнешь быть такой, как мы.
И тут в памяти всплывают его слова: «Теперь ты моя невеста, моя пара, моя партнёрша. Навеки ты стала моей любовью».
— Я хочу сделать это сейчас.
Он смеётся и качает головой.
— Нет. Мы закончим связь, когда ты будешь сверху, а я глубоко в тебе. Сегодня ты возьмёшь меня в пару и поставишь свою метку, но не раньше, чем мы окажемся в постели.
Низ живота напрягается от ожидания.
— Отличная работа, — бормочу я.
— Что такое? — с весельем в голосе спрашивает он.
— Тебе удалось отвлечь меня от беспокойства встречи с твоей семьёй.
Он хохочет и опускает руку мне на колено, прикосновение, в котором я отчаянно нуждаюсь.
— Мы почти на месте.
Мы подъезжаем к воротам, за которыми стоит прекрасный дом, и я ахаю.
— Какая красота
Маттиас улыбается и, как только открываются ворота, мы въезжаем, а на лестнице к дому нас ждут четверо. Женщина и трое мужчин. Когда мы подъезжаем, я могу лучше их рассмотреть — Аксель, должно быть, тот, у кого шрамы ото лба к челюсти с левой стороны. На него вновь и вновь лили жидкое серебро, пока он больше не мог исцеляться. Я содрогаюсь от этой мысли.
— Я люблю тебя, Элейн, — говорит Маттиас, останавливая машину.