Наумова Марина
Наверху (Чужие - VI)
МАРИНА НАУМОВА
ЧУЖИЕ-VI:
Наверху
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Слова падали в полной тишине четко, как предгрозовые капли. - ...При вынесении вердикта присяжные пришли к единому мнению по большинству пунктов обвинения. Однако действия подсудимых Тобиаса Ролта и Альберта О'Дрэббла не квалифицируются как убийство первой степени - по мнению присяжных, убийство было непреднамеренным... Также не подлежит сомнению, что гораздо большая часть вины лежит на отсутствующих здесь Лейнарди, Крейге и Паркинсе... Странно, но лица сидящих на скамье между конвойными не помрачнели наоборот, оба обвиняемых словно вздохнули с облегчением. Затем на изображение наполз туман, замелькало звездное небо, что-то зажужжало...
Рипли повернулась на бок и задумалась, не пора ли ей идти на дежурство? Пока она размышляла об этом, сон прошел и ей ничего не оставалось, как открыть глаза. Женщина лежала на жесткой высокой койке, лишенной и намека на удобство даже прикрывавшая ее ткань казалась шершавой и была холодной на ощупь. "Дежурство?" - усмехнулась Рипли, садясь. Она находилась на чужом корабле. И пожалуй, ее присутствие здесь было единственным, чего от нее не требовали и не ожидали. "А вообще неплохо живется тем, кто наверху,- подумала она, потягиваясь.Болтай, что хочешь, ври - и никто за это не осудит. Нервная работа? А какая работа спокойная? Нет, политикам в самом деле можно только позавидовать..." Рипли подмигнула спящей Скейлси и прошлась по комнате, делая легкую утреннюю зарядку. Если можно было верить чуть мутноватому зеркалу, выглядела она неплохо. Душ у вторых Чужих - сухой, почти невидимый - хотя и не доставлял особого удовольствия, зато телу после него было легко от чистоты и кожа буквально скрипела при трении. Но что мог означать этот сон? Вспомнив о нем, Рипли замедлила шаг, а потом и вовсе села. Приснившееся имело какое-то значение - и немалое. Она просто ощущала его важность... Или это от усталости в голове что-то спуталось? Рипли попробовала вспомнить лица подсудимых. Вынырнувшие всего на секунду, нечеткие, как бывает обычно в снах, они все же казались ей знакомыми. Или это вспомнился какой-то случайный фильм, а важное значение имели предшествующие мысли, которые стерлись при пробуждении? Нет, последнее объяснение ее не удовлетворяло. Она вспомнила другой свой сон. Сон о Хиггсе и колонии на атмосферном процессоре. Она видела его задолго до того, как все это произошло,- задыхалась от страха, вздыхала с облегчением... любила... (Последнее воспоминание заставило ее стиснуть зубы. Каким-то обидным, неправильным становилось все вокруг, когда она начинала думать о прошлом.) Не важно, что снится, а важно - как. Этот сон снился по-особому. Но откуда взялись эти лица, эти имена? - Мама, ты чем-то встревожена? - начал разворачиваться хвостик Скейлси потемневший, почти черный... У нее был сонный вид - и это немного удивляло Рипли; она и не заметила, когда научилась ощущать состояния и эмоции этих существ. Но что значили эти фамилии и лица? Что? - Ничего... дочка,- она все еще немного запиналась перед этим словом.Спи... - Ну мама! - голосок Скейлси проскрипел обиженно. - У тебя бывают сны? - подошла к ней Рипли. - Да. Тебе приснился сон, да? - ожила Скейлси. - Приснился,- подтвердила Рипли. - А о чем? - поза Скейлси говорила о все возрастающем любопытстве. - Вот это меня и тревожит,- призналась Рипли, невольно улыбаясь. Ответ прозвучал немного нелепо, но теперь продолжать думать о своем сне было легче. - А мне тоже приснился недавно нехороший сон,- сообщила Скейлси, полностью разворачиваясь; потягиваясь, она становилась и вовсе огромной.- Точнее... не совсем нехороший, но ненужный. Я думала рассказать о нем Шеди, но раз тебе тоже кое-что снится...- вид Скейлси стал хитрым, едва ли не заговорщицким.- Вообще-то я этого не стесняюсь... Мне приснился мужчина. Вот. - И что? - не сдержала улыбки Рипли. - И я его соблазняла... Это очень нехорошо? - Не знаю, как и сказать...- Рипли положила руку на опустившуюся головку.Это зависит от многого. Пожалуй, никаких сверхстрогих правил тут нет. Может, так было надо... - Спасибо! Я так боялась, что ты рассердишься. Ведь женщина никогда не должна делать этого первой. А что снилось тебе? - Ох, Скейлси... вот это мне тебе не объяснить - я и сама пока не понимаю. Кого-то судили... у нас, на Земле. Подожди! Скейлси ощутила, как от Рипли толчком пошла волна удивления. Женщина вспомнила вдруг, где именно слышала эти фамилии. В другом порядке - но эти. Если верить сну - судили Компанию. Именно поэтому сон и показался таким важным. Ее мечта сбывалась, но... Нет, не было похоже на то, что она просто приняла желаемое за действительность: иначе на скамье подсудимых оказался бы сам Глава, а не те, кто мелькал где-то на заднем плане. Да и сам судья выразил сожаление по этому поводу: мол, судят не главных виновников. Но если сон - не сон, а долетевшее сюда каким-то чудом эхо действительности - то тогда на Земле мир перевернулся! От одной мысли об этом Рипли стало жарко. - Скейлси...- неожиданно резко повернулась она к девочке... да нет, уже к девушке.- Ты знаешь... мне очень нужно вернуться как-нибудь на Землю. К себе. Похоже, это очень важно... - Тогда почему бы нам не полететь? - с детской наивностью поинтересовалась Скейлси. Рипли похлопала по ее колючей шее: - К сожалению, боюсь, что это невозможно...
2
...А дождя здесь не было. Наоборот, было солнце - круглое и горячее, похожее на белый нарисованный круг, посредине которого вспыхивали на мгновение черные наглые точечки. Странно... Почему-то он был уверен, что вне города дождь шел всегда, что мир за его пределами был серым и мрачным, что не могло в нем найтись места для настоящих деревьев с каменистыми, отсвечивающими лиловым стволами, с которых ленивыми зонтиками свисали огромные, изрезанные по краям листья. Они были неправильны, непродуманны - и вместе с тем отличались той гармоничностью, которую не могли постигнуть лучшие художники и архитекторы. Ничто не казалось лишним в ярко освещенном ландшафте: ни голые ветки с затупленными конусами почек, ни путанные нити ползучей травы всех оттенков зеленого и желтого, ни "узелки" цветов, то тут, то там выскакивающих цветными пятнами посреди травяной массы. "А ведь, увидев такую красоту, можно и умереть",- подумал он, восторженно глядя на долину, где ему предстояло жить. Или умереть - для любого Изгнанника эта перспектива была ближе и вероятней. Красота дикой природы была неоспорима - но не стоило забывать и о ее жестокости. И все же до чего приятно было стоять вот так, никуда не торопясь, позволяя траве и ветру щекотать тело и глазам - слезиться от чистого, не прикрытого ничем, солнца. Пусть даже здешние хищники уже почуяли добычу, ведь не нужно обладать тонким нюхом, чтобы распознать запах жертвы - искусственный раздражающий запах жидкости, растворявшей хитин на теле осужденного, чтобы облегчить охоту. "Что ж, так оно, может, и лучше,- подумал Изгнанник.- Конец придет быстрее... Мы все же становимся гуманнее - около ста периодов назад верхний слой кожи попросту сдирали... И везло тем, кто был близок к линьке: надо полагать, эта процедура была более чем неприятной... А так во всяком случае, я могу перед смертью насладиться прикосновением ветра и солнца... Спасибо, Господи, что ты напоследок подарил мне это счастье!" Он действительно был счастлив - как любой, поверивший, что смысл жизни наконец ему открылся. Позади возникло какое-то движение, уже не похожее на вызванное ветерком: кто-то осторожно пробирался между толстыми, оплывшими корой, как жиром, древесными стволами. - А, ты уже здесь? - чуть слышно спросил Изгнанник.- Ну что ж, не стесняйся. Я не убегу... Движение прекратилось - сильное тело замерло в кустах, припав к земле. "Медлит...- отметил Изгнанник.- Пусть... Я тоже не тороплюсь. Когда мой час придет, я это узнаю. И минуты уже не играют никакой роли... Зато какое чудесное воспоминание я унесу с собой во Тьму! Может, она станет от этого немного теплее". Почти прямо перед носом Изгнанника закружилась в воздухе пестрокрылая стрекоза, и он принялся наблюдать за ее полетом, стараясь забыть о чужом взгляде, щекочущем затылок. Это удавалось плохо: мысли Изгнанника постоянно возвращались к тому, кто ждал в кустах. - А ты ведь не убийца,- снова заговорил он с невидимым охотником.- Я знаю. Может, ты сыт... Может - тебе просто любопытно. Во всяком случае, я не чувствую в тебе зла. Дитя природы... Ты убиваешь ради еды и не знаешь ни ненависти, ни жестокости,- он повернулся в сторону кустов, повинуясь привычке видеть глаза собеседника.- Может, потому твои дела и простительны... Ты просто живешь... А может, ты еще мал и только учишься охотиться?.. Нет, страх твой тоже молчит... Ну, не хочешь показываться как хочешь! Между листьями Плоского куста вспыхнули на миг две яркие точки - и тут же погасли. Но этого было достаточно, чтобы путаные желто-зелено-черные линии ландшафта в этом месте разделились на принадлежащие общему фону и расположенные на короткоухой звериной голове - здесь они были симметричней и зеленая кайма черных полос, окружавших глаза, выглядела более тусклой. - Одинокий...- констатировал Изгнанник.- Я тебя узнал. А ты вовсе не такой уж маленький; у тебя, должно быть, хорошие клыки... Ну что же ты прячешься? Я ведь тебя заметил... Как ни странно, потенциальный убийца вызывал у него скорее любопытство. Подождав несколько секунд, Изгнанник неторопливо пошел в сторону Плоского куста. Зверь привстал, не зная, нападать ему или спасаться бегством. - А, вот в чем дело! - повеселел Изгнанник.- Ты ждешь, чтобы тебе просигналил мой собственный страх! Ну уж прости, братишка,- не умею... То есть вру, я умею бояться, просто сейчас не получается... Вот так. Он развел щупальцами. Глаза зверя вновь загорелись, на этот раз со смутной тревогой. - Ну а меня бояться уж и вовсе не стоит,- продолжал монолог Изгнанник.Справиться со мной тебе ничего не стоит. Ну так как, что ты надумал? Если не собираешься меня есть - уходи и не мешай мне любоваться твоим лесом... Попутно Изгнанник заметил, что кроме Одинокого неподалеку появился кто-то еще. Это было странно: Одинокого не случайно так называли. Но где-то сзади находилось теперь по меньшей мере пять невидимых особей, достаточно крупных, чтобы Изгнанник мог ощутить их приближение. Ни зубаны, ни мелкие стайные не могли идти вот так... Внезапно лес наполнился гиканьем, ветки затрещали и вокруг Изгнанника возникли его соплеменники, замотанные в пучки очень длинной травы. Тяжелые палки и камни виднелись в их щупальцах и лапах. Увидев их, Одинокий мгновенно испарился. - Новичок! - прямо перед Изгнанником встал крупный калека с уже вновь отвердевшим панцирем. От левого щупальца у него осталось меньше половины, а вместо левой лапы торчала короткая культя.- Наша община Изгнанных приветствует тебя! Подошли и остальные. Изгнанник сразу отметил, что большинство из них носили на себе следы жестоких драк. В лучшем случае у них не хватало отдельных пальцев и наконечников, в то время как другие калеки теоретически должны были навсегда остаться в больницах под опекой Сестер. - Здравствуйте,- принял приветственную позу новичок. - Идешь с нами,- заявил все тот же первый.- Если не хочешь погибнуть. Гарантий мы тоже не даем: таких, как ты, к нам приходят сотни, выживают же только настоящие мужчины - но, может, от тебя будет толк. Кто ты и за что ты здесь? - Меня обвинили в государственной измене,- сообщил Изгнанник.- Но я всего лишь выполнял свой долг и не имел выбора. - А! Оппозиция! - ехидно обрадовался кто-то сбоку.- Ну, такие долго не живут. Дикий лес не любит политиков... - Молчи, Коротконосый! - цыкнул на него Вожак.- Мы все не любим политиков - от них всегда мало толка и много шума. Но среди них попадаются и толковые люди... Вспомни Полпериода Ночного - он умер как герой... Как тебя зовут? - У меня нет имени,- понурился Изгнанник.- Я был Священником. - Вот это да! - поразился кто-то, и остальные тоже не остались безучастными. - Странно,- крутанул здоровым щупальцем Вожак.- Не могу себе представить, чтобы Священник - и занимался политикой... Но все бывает. Потом ты расскажешь свою историю - а сейчас мы все пойдем в норы. Укрепление против зубанов все еще до конца не восстановлено. Тебя мы будем называть просто Новый. Не возражаешь? Правильно делаешь. Мне нельзя возражать: те, кто делают это, погибают. Предупреждения даются трижды, приказы не дискутируются. Все ясно? - Пожалуй,- неопределенно пошевелился Изгнанник. - Тогда - вперед. И помни, у нас не любят шутить. Или ты с нами - или ты мертвец. Хочешь выжить - слушайся... Пошли! И украшенная травяными повязками толпа сорвалась с места, набирая скорость.