— Вы в этом уверены? — неожиданно Рипли ощутила прилив злости. — А вам не кажется, что Человечеству, большей его части, просто безразлично, что творится наверху? Вы сами говорили — Президент остался на своем месте, да и многие остались. И никто не знает, что идет грандиознейшая из афер. Когда-то и я верила, что от честности политиков, стоящих у руля, зависит вся наша жизнь, но потом убедилась, что этой честности нет. Политикой могут заниматься или подлецы, или безумцы. Я насмотрелась на Правителя Планеты…
— И это говорите вы? — Варковски не сумел скрыть удивления.
— Мне тоже пришлось кое-что переоценить в своей шкале ценностей. И я пришла к такому выводу: высшие из них — это отношения между людьми, это дружба, это родственные связи. Это, наконец, сама жизнь. А околополитические игрища — это одна сплошная грязь, в которой нет ни победителей, ни побежденных и от которой лучше держаться подальше.
— Даже если к власти приходят убийцы?
— Даже — пока они не убивают всех подряд. А если их власть достаточно крепка, им незачем это делать.
— Мне странно убеждать в этом вас… но они ведь убивают. Для того, чтобы Зофф мог называться Спасителем…
Он замолчал; замолчала, тяжело и нервно дыша, и Рипли.
— Хорошо, — почти через минуту проговорила женщина. — Что вы хотите от меня? Что я должна делать?
— Вот так-то лучше, — расслабился Эдвард. — Коротко я уже все сказал: я хочу, чтобы вы стали моим заместителем, вникли во все мои планы, знали все их подробности… При этом я сам придумаю, как вас не перегрузить…
— Это уже излишне.
— Нет, ничуть, — вы все же женщина. На всякий случай — чтобы не возник вопрос, почему я стараюсь привлечь к этому делу вас, а не Синтию: она еще слишком молода, года два назад она была всего лишь обыкновенной девчонкой, резкой, дерзкой, как и все ее сверстницы, увлекающейся… Да и сейчас она осталась максималисткой, хотя жизнь и ее потрепала. К тому же у нее внутри что-то сломано и она действительно не сможет выдержать полной нагрузки. Если бы я мог, я бы просто отослал ее куда-нибудь на курорт приводить нервы в порядок. Мне нужен сильный помощник, Рипли.
— Тогда я могу вас разочаровать…
— Не беспокойтесь. Я достаточно много о вас знаю… И черт побери, мне просто некому больше довериться!
— И мне, — призналась Рипли. — Значит, будем считать, что сделка заключена…
28
Несмотря на снотворное, Синтия спала плохо: мучили кошмары. Она бродила по огромному лабиринту, в котором ее поджидали роботы с оружием в руках, монстры и какие-то люди в масках, но самым худшим было то, что она была одна. Время от времени Синтия замечала возле себя знакомые лица: то это был Алан — он в самый рискованный момент уходил прямо в стену и не возвращался; то Дик — и тогда на него обязательно наваливался монстр, лязгая челюстями и зачем-то размахивая в воздухе дубинкой; один раз возник и Эдвард — загородил ее с пистолетом в руке, но тут же незнакомцы набросили на него сеть и уволокли… Затем во сне началась зима и девушку потащила за собой снежная лавина.
Проснулась Синтия на полу — подушки, одеяло и простыня, скинутые с кровати, валялись по всей комнате.
Она была одна. До тошноты, до боли…
Засветился на миг циферблат часов, сообщая, что уже утро. Синтия вздохнула. Подобный день, начинавшийся так же гадко, ей пришлось пережить на Эпсилон-Кси, и окончился он трагедией. Так что за гадость ждала ее сегодня?
В дверь осторожно постучали, и сердце девушки сжалось: вот они, неприятности…
— Синтия, вы спите? — донесся из-за двери голос Эдварда.
— Нет, — она была готова вздохнуть с облегчением, но мысль о том, что такой ранний визит не может быть к добру, вновь вызвала приступ тревоги. — Сейчас открою… Что случилось?
— У нас на орбите частная яхта. К тебе рвется гость.
— Кто? — осведомилась Синтия, быстро одеваясь.
— Как ни странно, это Алан Мейер.
— Кто-о? — Синтия рывком распахнула дверь.
— Мне пришлось на минуту включить видеотелефон. Так вот, это действительно Алан, — подтвердил Варковски. — Вряд ли монстр успел бы запустить его изображение… Кроме того, если ты разрешишь посадку — я позабочусь о том, чтобы он все время находился под прицелом. От Элтона и Зоффа можно ожидать всего.
— Эдвард! — укоризненно бросила Синтия.
Чем больше она просыпалась, чем дальше уходил сон, тем слабее становилась внушенная им тяжесть.
Алан… почти забытый Алан решил вспомнить о ней — и именно тогда, когда она видела его во сне! Полузабытое чувство всколыхнулось в ее душе: прошлая обида на Алана давно уже растаяла, да и рассказы Эдварда снимали с него вину, и теперь Синтия ни за что не согласилась бы отказаться от этой встречи.
— Эдвард, я разрешаю посадку и не хочу ничего слышать о «прицелах» и тому подобном.
— Я всего лишь хочу напомнить тебе, в каком положении мы находимся, — мы сейчас не имеем права рисковать. Это может быть и не Алан… Кроме того, я не хотел тебе говорить об этом, но ты же знаешь, что с ним?
— На Эпсилон-Кси побывали все, — возразила Синтия.
— Когда он встречался с тобой там, его болезнь только начала развиваться. Не забывай, что почти все были там с нервными потрясениями… У него — другое. Алан уже тогда начал терять память. Сейчас, если в медицине не произошел переворот, в нем уже ничего не осталось от того человека, которого ты знала. Я специально интересовался историей его болезни. Так что мне не внушает доверия его прилет.
— Если он забыл все худшее, что было между нами… — недовольно произнесла Синтия, — то тем лучше. А почему ты интересовался его здоровьем?
— Синтия, происходящий в его сознании процесс необратим, — уклончиво ответил Варковски.
— Мне уже приходилось иметь дело… с сумасшедшими.
Эдварду показалось, что с каждым новым словом девушка все больше отдаляется от него.
— Поступай, как знаешь, но мне это дело очень не нравится.
«А ведь он, наверное, ревнует меня… Нет, Эдвард ведь говорил, что его признание в любви было выдумкой. Черт! Никогда невозможно понять, что у него на уме в самом деле, — думала Синтия, наблюдая, как небольшой дешевый катер, по всей видимости взятый в околоземном прокате, неловко пристраивается на маленькой посадочной площадке. — Тьфу! Ну почему я думаю о нем, если прилетает Алан? Даже нелепо… со всех сторон нелепо…» Наконец катер замер, со скрипом выехал трап и по нему начал спускаться человек.
«Под прицелом…» — вспомнила Синтия слова Эдварда и невольно оглянулась, ища глазами вооруженных охранников. Никого видно не было, но думать о такой возможности ей было неприятно.
Человек спустился на расчерченные плиты, снял гермошлем, огляделся и зашагал ко входу.
«Алан… Неужели он?» — с каждым его шагом сердце Синтии вздрагивало, и она сама удивлялась собственным чувствам.
Зачем? Ведь все в прошлом… в прошлом…
Это был Алан — Синтия узнала его еще издали. Она скорее заподозрила бы неладное, если бы он был как две капли воды похож на того самоуверенного молодого человека, которого она помнила, — но нет, Алан изменился достаточно сильно, чтобы его можно было счесть «поддельным». Он и тогда не был писаным красавцем; сейчас же, с запавшими щеками, синевой вокруг глаз и словно увеличившимся носом, он выглядел едва ли не страшненьким, но все это было неважно: Синтия чувствовала, как с каждой минутой растет радость предстоящей встречи. В какой-то момент она не выдержала — рванулась навстречу…
— Алан!
— Синтия… — остановился он, растерянно глядя на девушку. — Ты изменилась…
— Алан, — она остановилась в двух шагах, и щеки ее пылали. Сейчас собственный порыв показался ей нелепым.
«Найди себе молодого и здорового, — прозвучал в памяти голос Эдварда, — происходящий в его сознании процесс необратим».