"Вертись, вертись, мельничка"
...Не хочу, чтобы она так высовывалась! Боюсь, когда она сидит на подоконнике. Четвертый этаж — высоко, высоко! Если она!.. О! Не надо! Это то же самое окно. Отсюда видно крышу. Да, они были там — сукины дети! — когда смотрели...
Раздраженно он перевел взгляд к другому окну, открытому, и выглянул на улицу. Небо над крышами, безоблачное и омытое дождем, смеялось над ним в своей безмятежности. Воздух был прохладен. За раздвинувшимися занавесками открытого окна на противоположной стороне улицы женщина причесывала маленькую девочку квадратной черной расческой.
— Вот! — Мать облегченно вздохнула, возвращаясь в комнату. — Теперь недостает еще одного дождя, чтобы снова его запачкать.
— Теперь чисто, — подтвердил он, — и тебе не нужно больше высовываться.
— Да, — она мыла руки под краном, — теперь я повешу занавески. Ты что, сегодня не пойдешь гулять? — улыбнулась она, недоумевая.
— Я пойду! — возразил он. — Только попозже, может быть.
— Ты знаешь, — она развернула занавеску, — последнее время ты ведешь себя так же, как в Браунсвилле, цепляешься за мою юбку. Как ты боялся там лестницы! Теперь это не должно тебя пугать!
— Нет! — Он вдруг почувствовал, как злится на нее за то, что она загнала его в угол. — Мне нечего делать на улице. Я сказал тебе.
— А что случилось со всеми твоими друзьями? — Ее ловкая рука накручивала бечевку занавески на гвоздь. — Они все уехали?
— Не знаю, я все равно их не люблю.
— А в чем дело? Что случилось?
— Ничего! — надулся он. — Ничего не случилось. — Его мозг уже работал над подходящим объяснением.
— Но я чувствую: тут что-то есть, — настаивала она. — Сегодня ты проснулся вместе со мной — в семь, и вчера тоже. Но вчера ты выбросил бы свой завтрак, если бы я тебе позволила, так ты торопился вниз. А сегодня... Скажи, что с тобой? — В тоне ее сквозило легкое нетерпение.
— Ничего, — противился он.
— Не скажешь своей маме?
— Просто один мальчик... — теперь он должен был ответить. — Он... он хочет ударить меня. Он сказал, что побьет меня, если поймает. Вот и все.
— Мальчик? Какой?
— Большой мальчик, его зовут Куши. Вчера они увидели монетку в яме на Десятой улице. Все побежали туда и хотели достать. И Куши сказал, что он не достал потому, что я толкнул его.
— Ну и что?
— Теперь он и еще один хотят побить меня.
— И это все? Ну, это легко поправить.
— Что? — Минутное удовлетворение собой сменилось беспокойством. — Что ты хочешь сделать?
— Я пойду с тобой вниз, на улицу.
— Нет!
— Почему нет? Конечно, пойду. Я не позволю им приставать к тебе. Ты мне просто покажешь — кто, и я...
— Нет, ты не можешь этого сделать, — прервал он ее с отчаянием, — если ты пойдешь, они будут звать меня трусом!
— Но ты ведь и есть немножко трус, — засмеялась она.
— Я бы не боялся, если бы они не были такие большие. — Он старался отвлечь ее. — Если б ты знала, какие они большие. И их двое.
— Тем более мне надо пойти с тобой.
— Но я не хочу идти. Я хочу остаться здесь.
— Ты просто притворяешься.
— Нет, я хочу есть.
— Я предлагала тебе булочку и яблоко, — напомнила она, — совсем недавно, когда начала мыть окно.
— Я тогда не хотел.
— Ах! — проворчала она и посмотрела на часы. — Ты, как те большие мухи в Австрии, что летают взад и вперед или висят в воздухе, как привязанные. А что ты будешь делать, когда поешь? Сидеть здесь до прихода мессии?
— Нет. Я побегу в хедер и буду играть во дворе, пока не придет ребе.
— Хотела бы я, чтоб это было правдой.
— Я тоже. — Его обиженный взгляд застыл.
— Хорошо, — вздохнула она, — что ты хочешь, омлет?
— Ага! Ага!
— Прекрасно. — Она ласково улыбнулась. — Пока я могу дать тебе поесть, я чувствую себя в безопасности,
Ее грудь вдруг поднялась и ноздри округлились.
— Но почему я вздыхаю? — Она взяла с полки тарелки. — Я думаю, что это из-за мытья окон. Это всегда напоминает мне Браунсвилл и ту витрину с каракуля ми и рожицами. Интересно, смыли их теперь?
Она подошла к ящику со льдом.
— Прошло всего полтора года, как мы уехали оттуда. Но сейчас это кажется дальше, чем поездка за пять центов. — И она замолчала, разбивая яйца о край сковородки.
...Вот здорово. Всегда можно ее обмануть. Она не знает. А я не получу ту штуку из коробки. Ну и что!