— Ты хочешь?
— Да!
— Ты очень хочешь?
— Да, хочу, — это была самая легкая из всех игр. И, в конце концов, Анни была не такой уж страшненькой.
— Где?
— Где? — повторил он.
— В спальне, — прошептала она.
Так она действительно хочет!
— Пойдем, — поманила она, хихикая.
Он пошел. Это было интересно.
Она закрыла дверь. Он смущенно стоял в темноте.
— Пойдем, — она взяла его за руку, — я покажу тебе.
Он слышал, как она пробиралась в темноте. Скрип невидимой двери. Дверь шкафа.
— Здесь, — прошептала она.
Что она хочет делать? Его сердце сильно забилось.
Она затащила его в шкаф и закрыла дверь. Густая темнота, наполненная запахом нафталина. В узком пространстве ее дыхание обжигало. Сердце билось у него в ушах. Она прижалась к нему, задела железкой своей ноги. Он испугался. Под натиском ее тела он немного отступил. Нога уперлась во что— то. Что это? Он мигом вспомнил и отшатнулся в ужасе. Капкан!
— Шшш! — сказала она. — Обними меня, — она искала его руки.
Он положил руки ей на плечи.
— Давай поцелуемся.
Он прикоснулся к ее губам, влажному пятну в густой темноте.
— Как ты это делаешь? — спросила она.
— Это? Я не знаю, — сказал он дрожащим голосом.
— Хочешь, я тебе покажу?
Он испуганно молчал.
— Ты должен попросить меня, — сказала она, — ну, попроси.
— Что?
— Ты должен сказать: "Ты хочешь это делать?" — Скажи!
— Ты хочешь это делать? — он дрожал.
— Ну вот, ты сказал это, — прошептала она, — запомни, это ты сказал.
По ее тону Давид понял, что он переступил какой— то ужасный порог.
— Ты никому не скажешь?
— Нет, — ответил он расслабленно. Вина была его.
— Ты клянешься?
— Клянусь.
— Ты знаешь, откуда выходят дети?
— Н-нет.
— Это называется "кнышл"[4].
— "Кнышл?"
— Между ног. Кто вставляет, тот — папа. У папы есть "колокольчик". Ты — папа, — она беззвучно захихикала и взяла его руку. Он почувствовал ее платье, прорезь, похожую на карман, и ее тело. Испугавшись, он отдернул руку.
— Ты должен! — настаивала она. — Ты сам просил
— Нет!
— Ну засунь мне палец в мой кнышл, — заныла она, — ну, хоть разочек!
— Нет!
— Я подержу твой колокольчик, — она щупала рукой.
— Нет! — у него по коже пошли мурашки.
— Тогда опять обними меня.
— Нет! Нет! Пусти! — он оттолкнул ее.
— Да погоди! Иоси будет думать, что мы еще играем в прятки.
— Нет! Я не хочу! — его голос усилился до крика.
— Ну и иди! — она сердито толкнула его.
Давид открыл шкаф и выбрался в комнату. Она догнала его и схватила за руку.
— Только расскажи кому-нибудь! — прошипела она. — Ты куда идешь?
— К маме!
— Стой здесь! Я тебя убью, если ты уйдешь! — она схватила его за плечи и стала трясти.
Ему хотелось плакать.
— И не смей плакать, — предупредила она свирепо и попыталась обнять его, — останься, я тебе сказку расскажу. Вы будете играть в пожарников. И сделаете каски. И будете лазить на мебель. Останься!
Он робко смотрел на нее, наполовину загипнотизированный ее свирепыми, испуганными глазами. Послышался стук входной двери и голос Иоси.
Через мгновение он появился, задыхаясь и стягивая пальто.
— Я заработал пенни, — ликовал он.
— Вы можете играть в пожарников, если хотите, — мрачно сказала Анни.
— Правда? Да? Ура! Вперед, Дэви!
Но Давид не двигался.
— Я не хочу играть.
— Ну, давай, — Иоси схватил газетный лист и протянул его Давиду, — давай делать каски.
— Делайте каски, — скомандовала Анни.
Запуганный, почти плача, Давид начал складывать
газету.
Он играл апатично, искоса поглядывая на Анни, которая наблюдала за каждым его движением.
— Давид! — позвала мать.
Свободен наконец! С возгласом облегчения он сорвал пожарный шлем и бросился в кухню. Мать собралась уходить. Он прижался к ней.
— Пора идти, — улыбаясь сказала она, — скажи своим друзьям спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — промямлил он.
— Пожалуйста, не торопитесь уходить, — сказала миссис Минк, — такая радость, что вы здесь.
— Я действительно должна идти. Ему пора спать.
Давид украдкой подталкивал мать к двери.
— Этот час я словно провела в раю, — сказала миссис Минк, — приходите почаще! Я никогда не занята.
— Большое спасибо.
Они торопливо спускались по холодной лестнице.
— Я слышала, как вы играли, — сказала мать, — тебе, наверное, понравилось.