— Я так сожалею, что опоздала, — сказала она, — но надеюсь встретиться с Ральфом через несколько дней.
— Вы ведь направляетесь на Крит? — спросила Этель, вспомнив слова Ник.
Магдала кивнула.
— У меня не было большого желания плыть с ними на яхте. По правде говоря, я плохой мореплаватель, яхт-клуб посещаю только для развлечения.
Точнее — ради Ральфа, про себя уточнила Этель и почувствовала приступ ревности.
— А вы любите плавать на яхте? — поинтересовалась Магдала.
— Любила раньше, но это было очень давно.
— Когда вы в первый раз приехали в «Гнездо чайки»?
— Да, — подтвердила Этель.
— Именно тогда Ральф научил вас управлять яхтой?
— Совершенно верно, — усмехнулась Этель, — а кто вам рассказал об этом?
— Я… не помню, — миссис Блор смутилась, — возможно, Ник. Она рассказывала, что Ральф заботился о вас, пока ваш муж был в отъезде.
— Да, это так, — сказала Этель и попыталась представить, как вела бы себя эта женщина, если бы знала всю правду о нежной заботе Ральфа.
— Это на него так похоже, — улыбнулась Магдала, — и для меня он стал опорой, когда… когда меня оставил муж.
Интересно, подумала Этель, может быть, это стало естественной потребностью Ральфа — оказывать помощь покинутым женам. Может, он и любовью начал с ней заниматься, чтобы утешить?
Магдала почувствовала необходимость прояснить ситуацию:
— Мой муж вынужденно покинул меня ради своей помощницы, которая находилась на пятом месяце беременности. Ему деваться было некуда — ведь он являлся членом парламента.
— Мне очень жаль, — произнесла Этель с искренним сочувствием.
— Ничего, — улыбнулась Магдала, — теперь уже ничего, а тогда я здорово переживала… Все было так странно. Ведь муж постоянно твердил, что не хочет детей…
— А вам хотелось иметь детей? — спросила Этель.
— Детей? — миссис Блор задумалась. — Если бы муж захотел… я согласилась бы…
Ответ прозвучал настолько неуверенно, что стало совершенно ясно — миссис Блор была послушной женой, но вряд ли из нее могла получиться хорошая мать. Одевалась она с большим вкусом, предпочитая пастельные тона, тщательно следила за прической, но к детям относилась как к чему-то способному только усложнить жизнь. Она также не жаловала собак и брезгливо поморщилась, когда Руфус завилял хвостом возле ее ног. Этель пришлось отозвать собаку.
— Мне кажется, Ральф любит детей, — сказала Магдала. — Это видно по его отношению к вашей дочери.
— Возможно… — Этель еще раз внимательно оглядела сидевшую напротив женщину. Ревность боролась в ней с чувством справедливости. И последнее победило. Красивая, элегантная, с хорошими манерами. Без особых претензий. — Но я не думаю, что Ральф захочет иметь своих детей, — в раздумье произнесла Этель.
— Вы в этом уверены? — Магдала явно обрадовалась.
Теперь Этель поняла истинную цель приезда миссис Блор. Ничего она не перепутала. Но ей хотелось поговорить с Этель без Ральфа, чтобы понять характер их отношений. Убедившись, что Этель — просто невестка, она попыталась вытянуть из нее кое-какие сведения.
— Вы уверены в том, что Ральф не хочет ребенка?
Этель кивнула.
— Может быть, именно поэтому он и не женился. Большинство женщин не представляют себе брака без детей, не так ли?
— Разве? Что касается меня, то у меня такого желания нет.
Наверное, никогда и не было, подумала Этель, уже жалея, что раскрыла секрет, способный помочь завоевать Ральфа. Пожалуй, он заслуживает лучшей жены.
Но, раз начав, Этель уже не могла остановиться.
— Возможно, вам лучше откровенно поговорить обо всем с Ральфом.
Вскоре Магдала уехала, и Этель решила обо всем забыть. Зачем причинять самой себе боль, думая о женщинах Ральфа?
Этель проводила дни в одиночестве, если, конечно, не считать Руфуса. Несколько раз звонила Фредерика. Она была в восторге от каникул, Хаббардов, подводного плавания, водных лыж. Но, конечно, на первом месте находился Ральф — его имя звучало почти в каждом предложении: Ральф сделал это, Ральф сказал так, Ральф подумал.
О том, что Магдала Блор действительно встретила их на Крите и теперь они постоянно вместе, Этель тоже узнала от дочери. Эта новость больно уколола ее, и с тех пор — к чему скрывать! — с каждым днем все сильнее мучило чувство ревности. Да, да, самой обычной ревности. Как же она была глупа, когда воображала, что брак Ральфа с этой женщиной, любой другой женщиной, принесет ей успокоение!
Однажды Фредди, позвонив в очередной раз и поведав о том, как провела день, неожиданно сказала:
— Тут дядя хочет поговорить с тобой. Пока, мамочка.
Не задавая вопросов о делах и здоровье и даже не поздоровавшись, Ральф рявкнул в трубку:
— Что ты рассказала Магдале?
— Я… — растерялась Этель, — рассказала? О чем?
— Тебе лучше знать о чем, черт тебя побери! — не унимался Ральф.
— Я ничего не говорила о нас, — пробормотала Этель, — если ты это имеешь в виду.
— Нет, не это. Что ты наговорила о детях? Особенно о моей способности иметь их?
— Ничего!
— Неужели? Тогда объясни мне, почему Магдала все время пытается убедить меня в том, что не собирается иметь детей?
— Повторяю, ничего особенного я не говорила, — Этель решила слегка исказить правду, — просто мы беседовали о детях. Магдала сказала, что никогда не считала обязательным их иметь, а я упомянула, что то же самое думаешь ты.
В голосе Ральфа звенели ледяные нотки.
— А откуда тебе известны мои мысли? — сухо спросил Ральф. — Ты когда-нибудь интересовалась ими?
— Я хотела помочь, — неуверенно произнесла Этель.
— Помочь? Кому? Мэгги? Мне? Или себе?
— Как твоя женитьба на Магдале может касаться меня? — запротестовала Этель.
Ральф не ответил.
— Ты сочла мое положение безнадежным и решила заняться сватовством? — язвительно спросил он.
— Да нет же. — Этель не знала, как его успокоить.
— Или ты настолько глупа, что считаешь меня способным предпочесть тебе Магдалу Блор?
Этель показалось, что она ослышалась.
— Прости, я не поняла…
— Не поняла? Хорошо, я попытаюсь объяснить. Я могу заниматься любовью с Мэгги утром, днем и вечером в течение всей следующей недели, но это ровным счетом ничего не изменит в наших с тобой отношениях. Я хочу тебя, Этель, а ты хочешь меня, и, как только я вернусь, ты будешь моей.
У Этель кружилась голова. Не столько от смысла услышанного, сколько от самих звуков голоса Ральфа. Через тысячу миль она чувствовала его запах и вкус губ.
Надо было взять себя в руки. И тут мозг словно запнулся на фразе «я могу заниматься любовью с Мэгги». «Могу» — значит «буду»? Да уж, конечно! Разве он способен чувствовать хоть какую-то нравственную ответственность перед женщинами, с которыми спал? Но он очень ошибается, если думает, что «это ровным счетом ничего не изменит» в их отношениях! Она не позволит обращаться с собой, как с наложницей из восточного гарема. Одной из многих, которой можно не стесняясь говорить о других женщинах! Она покончит с этим раз и навсегда!
И Этель закричала в телефонную трубку:
— Когда ты вернешься, меня здесь уже не будет!
— О чем ты?
— Я уезжаю.
После долгой паузы Ральф заговорил холодно, но спокойно, как школьный учитель с непослушным учеником.
— А как же Фредди?
— Ты можешь посадить ее на лондонский поезд! — крикнула Этель первое, что ей пришло в голову. — Там я ее встречу.
— Ты забыла, что через две недели у нее начинаются занятия в школе?
Нет, конечно, не забыла. Фредди не давала покоя матери просьбами устроить ее в школу Гринбрук, пока та наконец не согласилась. При этом Этель даже не знала, на какой срок устроена ее дочь: за обучение заплатил Ральф, мотивируя это тем, что он несет ответственность за перемену школы.
— Не беспокойся, деньги я верну.
Ральф не поддался на провокацию. Он пропустил мимо ушей оскорбительное обещание и почти мягко спросил: