Он приложил палец к ее губам.
— Я верю тебе… Артур говорил все это, чтобы разлучить нас. В то время он, очевидно, знал о Фредди. Хотя… — Ральф задумался. — Если так, то его поведение в последние годы жизни еще более необъяснимо.
— О чем ты? — Этель хотелось, чтобы у них не было тайн друг от друга.
— Я не могу понять, — Ральф с сомнением покачал головой, — если он хотел рассорить нас, то зачем составил завещание так, чтобы заставить нас быть вместе? И тем не менее он это сделал за несколько дней до смерти. Что это — дьявольский замысел или больная совесть?
— Ты говоришь так, как будто он знал, что скоро умрет.
Немного поколебавшись, Ральф сказал:
— Он знал. Весной Артуру сообщили, что у него рак. Вскоре после этого он и составил завещание, приложение же к нему закончил всего за несколько дней до смерти… Грех так говорить, но, может быть, автокатастрофа была для него просто удачей. Что ждало бы его в последние дни? Я сомневаюсь, чтобы Эмили оказалась хорошей сиделкой у постели умирающего.
— Бедный Артур, — вздохнула Этель.
— Да, жаль его, — подтвердил Ральф. — Он не сберег самого ценного из того, что дала ему жизнь. Но я не повторю ошибки брата… Когда мы поженимся, это будет навсегда, — добавил он тихо.
— Я… ты имеешь в виду… ты хочешь… — Этель ждала этого предложения много лет, но, как это часто бывает, оказалась совершенно к нему не готова.
— Конечно, — подтвердил с обычной невозмутимостью Ральф, — это единственное логически правильное решение.
— Как это на тебя похоже! — расхохоталась Этель. Предложение Ральфа не выдавало в нем романтика. Но, может быть, именно за это она его и любила. С прекрасной романтикой она в жизни уже столкнулась, теперь ей нужен сильный и честный мужчина, который мог бы служить ей надежной опорой, был бы хорошим мужем, другом и любовником.
Какой же она оказалась дурой! Как могла думать, что такой сильный, уверенный в себе человек, как Ральф, может быть лишь тенью брата. А ведь все было как раз наоборот. Не Ральф, а Артур всю жизнь завидовал брату и был постоянно не уверен в себе. И скорее всего именно затем, чтобы укрепить веру в свои силы, Артур постоянно менял молодых женщин.
— По правде говоря, я не был в восторге от того, что влюбился в жену брата, — откровенно признался Ральф, — но это не от меня зависело. Некая высшая сила решала за нас.
Этель тяжело вздохнула:
— Да, наверное, это так… — Затем улыбнулась и добавила: — нам теперь придется здорово потрудиться, чтобы наверстать упущенное время.
— Потрудиться? — Взгляд Ральфа упал на еще не убранную постель…
Им удалось достать билеты до Мальты только на третий рейс. Этель очень волновалась в ожидании разговора с дочерью. Будучи по натуре трусишкой, она охотно отложила бы его на какое-то время. Но Ральф не хотел ждать. И она не могла винить его за это. Тринадцать лет он был лишен отцовства, и разве удивительно, что теперь желал как можно быстрее вступить в свои права.
— Только не волнуйся, — уговаривал он Этель, когда такси привезло их из аэропорта в морской порт Валетты, — вот увидишь, все будет хорошо.
Этель через силу улыбнулась, но волнение не проходило.
Когда они наконец нашли в порту арендованную ими «Розу Гибралтара», Фредди и Лесли были на палубе. Этель слабо улыбнулась им, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы наладить отношения после ссоры по телефону — дочь радостно бросилась в ее объятия.
— Мамочка, давай больше не будем ссориться, — взмолилась она, — мне так нехорошо, когда это случается. Извини меня за Гринбрук. Если ты хочешь, чтобы мы вернулись в Лондон, то я согласна.
— Ах, Фредди! — Этель прижала дочь к груди. — Все это мой эгоизм. Ты можешь учиться в Гринбруке, если хочешь.
Фредди просияла, но тут же озабоченно посмотрела на мать:
— А как же ты? Если ты возвратишься в Лондон…
— Она не поедет, — вмешался Ральф, — мама согласилась жить в «Гнезде чайки». Она выходит за меня замуж.
Фредди с открытым ртом перевела взгляд с дяди на мать.
— Ты и мама… вы… — Она не могла подыскать нужные слова.
— Мы любим друг друга. — Ральф широко улыбнулся. Фредди радостно вскрикнула, но тут же недоверчиво посмотрела на мать.
— Мам? Это правда?
— Да, — ответила она очень серьезно. — А ты что по этому поводу думаешь?
— Отлично! — радостно закричала Фредерика. — Полный отпад! — И побежала оповещать об этом весь мир.
— Ну, что я тебе говорил? — Ральф победно посмотрел на Этель.
Та только улыбнулась ему в ответ.
Конечно же, Фредди тут же рассказала обо всем Хаббардам. Они не удивились, только обрадовались и тотчас бросились поздравлять Этель и Ральфа.
Едва успев выпить наспех охлажденного шампанского, Ральф повел Фредди на берег купить цветов для матери.
Как только они ушли, к Этель подошла Ник.
— Я полагаю, вы рассказали Ральфу всю правду? Он решил сам рассказать все Фредди? — приступила она прямо к делу.
— Правду? — осторожно переспросила Этель.
— Ну о том, что Фредерика его дочь?
— Я… — Этель растерялась. — А вы откуда об этом узнали?
— Но это же очевидно, дорогой Ватсон, — рассмеялась Ник, — разве может быть случайной такая схожесть внешности, манер и всего остального между племянницей и дядей? И потом, Ральф, наверное, и сам не осознавал, что его любовь к вам тесно переплелась с его любовью к девочке и насколько одно чувство усиливало другое. Но со стороны это было так заметно!..
— И вас это очень поразило? — смущенно спросила Этель.
— Вовсе нет, — тепло улыбнулась Ник, — наоборот. Я нахожу, что все абсолютно правильно и справедливо. Артур Макартур был отъявленным негодяем. Вы заслуживали гораздо лучшего и в конце концов получили. Но теперь, дорогая, не упустите его.
— Постараюсь, — пообещала Этель, но на душе ее сейчас было тревожно. Любовь Ральфа еще не решала всех проблем. Главное, чтобы и дочь была с ними.
Они вернулись через два часа. Ральф бережно обнимал Фредерику за плечи, но девочка выглядела очень серьезной. Сердце Этель сжалось от недобрых предчувствий. Ральф тут же спустился в каюту. Фредди же поспешила подойти к матери.
— Ральф… отец мне все объяснил, — сказала она. — Почему ты раньше не рассказала мне обо всем, мама? Ведь это нужно было решить много лет тому назад.
— Да, ты права. — Этель не стала искать оправданий.
Но видимо, Ральф уже сделал это за нее, потому что в следующую минуту Фредди примиряюще улыбнулась.
— Отец говорит, что это не твоя вина. Он и его брат обошлись с тобой очень плохо.
Этель покачала головой:
— Нет, Ральф не относился ко мне плохо. У меня просто не хватило смелости поверить ему. Я была молодой и очень глупой.
— Ты любила его? — Фредди задала самый важный вопрос.
— Да, — ответила Этель, и ответ был честным.
Похоже, Фредерика, несмотря на свой возраст, сумела понять что-то очень важное.
— И все же ты должна была рассказать все мне и отцу, — еще раз упрекнула она мать.
— Я знаю, — еще раз согласилась Этель.
Вскоре появился Ральф, и Этель смущенно проговорила:
— Кажется, она простила меня.
— Да, я все подслушал, — с обезоруживающей откровенностью признался Ральф, — это самое интересное у детей — они живут только настоящим.
— Правда, — отозвалась Этель и про себя подумала: — Как хорошо было бы, если бы и взрослые могли так же быстро забывать прошлое.
Видимо, Ральф думал о том же, потому что тихо сказал:
— А почему бы нам не последовать ее примеру?
— Ты думаешь, это возможно?
— Безусловно. — Он подал ей руку. — Мы потеряли много лет, но через пятьдесят годочков этот срок покажется просто краткой прелюдией к нашей жизни.
— Прелюдией? — повторила Этель и, посмотрев в глаза Ральфа, увидела в них то, что видел он сам: всю их предстоящую совместную жизнь — любовь, ссоры, примирения и тихую старость.
Ну разве это не прекрасно? И это был только один день из их будущей жизни.