Выбрать главу

― Эй, Хорхе! — крикнул я. — Что вы собираетесь делать с этим утешением жизни? Я думал, вы отложите дело до завтра.

Хорхе посмотрел наверх, громко захохотал, и его белые зубы сверкнули в свете фонаря.

― Мы хотим его надежно запереть, хозяин! — Он встал, а двое парней подняли бидон на плечи. Хорхе взял фонарь, взглянул на меня и сказал: — Если вы хотите посмотреть, как действует это утешение, оставайтесь здесь на завтрашний вечер, по­сле того как москито получат свой заработок.

Парни с бидоном громко захохотали, и отовсюду из темноты послышались возгла­сы подтверждения.

Я подумал о древнем народе самбо, потомками которого были здешние жители. Всего лишь одно поколение назад в праздник «большой попойки» пили мишлу. За­долго до начала этого праздника девушки садились в круг, жевали маниок и выпле­вывали жвачку в каноэ, где происходил процесс брожения. Сборища представляли собой церемониальную попойку: все жители деревни черпали мишлу из каноэ и напивались до бесчувствия.

Заменившее туземную мишлу дистиллированное гуаро — отвратительное пойло, сохраняющее вкус спирта- сырца, танина и сивушного масла. Человек вдребезги пьян с полулитра, но по сравнению с мишлу гуаро значительно чище. Я подумал, что здешние парни, вероятно, никогда не слыхивали о напитке своих предков, и снова окликнул Хорхе:

― Думаю, эта штука куда лучше мишлу. Не так ли. Хорхе?

Отовсюду из темноты послышались шум и споры, крики за и против.

― Вы правы, сэр… — отозвался Хорхе. — Она покрепче и не такая вонючая. — Он стукнул по бидону и прибавил: — А теперь пошли…

И все трое двинулись вперед, окруженные неясным светом фонаря. Бидон тяжело раскачивался на палке, а Хорхе низким голосом, растягивая испанские гласные, го­ворил:

― El gu–а-а–аrо. El alivo de los hom‑bres[47].

Утешение в жизни человеческой!

Глава пятая

ЧЕРНОЕ ВЗМОРЬЕ

Моя встреча с миссис Ибаррой произошла на Черном взморье — длинной, уны­лой, заваленной плавником полосе побережья, тянущейся от Тортугеро до Парисми­ны. Редко встретишь кого‑нибудь на здешнем побережье. И может быть, поэтому встреча с миссис Ибаррой явилась для меня более достопримечательной, чем она была на самом деле. Впрочем, судить об этом вы сможете, когда ознакомитесь с об­стоятельствами.

Я искал места кладки яиц кожистых черепах. Пройдя пять миль, я не увидел ни единого свежего следа, по которому можно было отличить биссу от зеленой черепа­хи. Да и следов зеленых было маловато. Кое–где виднелись следы единичных вы­ползших на берег черепах — авангарда огромного, на этот раз сильно запаздываю­щего стада, которое жители побережья называют «флотом».

Была почти середина жаркого безоблачного дня, и дувший с суши ветер целиком подавлял морской пассат.

В двух милях отсюда я повстречался с собаками из Сикирреса — стаями одичав­ших дворняг, на которых два дня назад с самолета указал мне Пако. Ежегодно в мае — июне собаки из Сикирреса и других городов, расположенных вдоль проложенной в глубине страны железной дороги, повинуясь неведомому зову, совершают тридцати­мильный переход через джунгли, болота и мангровые топи, чтобы встретить «флот» и в течение сезона кладки вдосталь наесться черепашьих яиц. В стае было восемь голодных и озлобленных собак. Сначала они бежали передо мной и тявкали, словно я был виновником того, что черепашье стадо опаздывает; затем бросились к низким дюнам и исчезли среди кокосовых пальм. Кроме собак да кое–где ползавших в песке крабов, я не увидел на берегу ни единого живого существа.

Не более оживленным было и море: ни лодки, ни следа рыбьего плавника, ни бе­лых гребней волн, ни песчаной косы или мыса, которые прервали бы беспредельную полосу берегового прибоя. Пройдя не менее тысячи шагов, я услышал тонкий отча­янный писк крачки, летавшей где‑то в потоке жаркого воздуха. Вскоре за бурунами появилось черное пятно, которое оказалось стаей мелкой рыбешки, приплывшей сюда поплескаться, поиграть и порезвиться на бело–синей полированной поверхно­сти мертвой зыби. Я остановился, чтобы посмотреть, какие голодные существа по­явятся в воздухе и в море, что всегда происходит при приближении косяка рыбы. Сразу в воде замелькали ставриды — большие, плоские и сверкающие пятифунто­вые рыбы, они одним броском врезались в края косяка и отрубали куски, рассыпав­шиеся в воздухе сверкающими хромированными осколками. Время от времени ставриды взлетали в воздух, описывая небольшие параболы и как‑то неуклюже ку­выркаясь через головы. Как много здесь можно было бы наловить рыбы, будь у меня удочка и блесна!

вернуться

47

Гуаро – утешение людей (исп.).