Как вы, вероятно, знаете, нельсоновская пака — двадцатифунтовый грызун, ночное животное, обитающее в лесах возле рек или на лесных опушках. Оно имеет карикатурное сходство с обычными грызунами. Огромные, причудливо торчащие зубы и сильно развитые челюстные мускулы придают его луковицеобразной морде глупейший вид, однако сохраняется симпатично наивное выражение, которое так присуще некоторым белкам. Вот так же странно выглядел Мартовский Заяц в рисунках к старым изданиям «Алисы в Стране чудес». Но хотя внешний облик животного очень странный и непривлекательный, мясо его имеет великолепный вкус. Пака умеет бегать и петлять не хуже крупного североамериканского зайца. И именно этим она сейчас занималась.
Там, где мы проходили, полоса берега была широкой, и можно было предположить, что заблудившееся животное шло наугад. Но скоро вы узнаете, что дело обстояло совсем не так. Как только перепуганная пака нас разглядела, она перестала двигаться нам навстречу и решила удрать. Она ускользала от наших рук, однако положение ее оставалось безвыходным, так как свет слепил и она не находила укрытия среди ровного песка.
Наше положение тоже имело слабые стороны. Единственной нитью, связывающей нас с пакой, был свет от фонаря. Покуда мы метались и суетились, батарея фонаря отцепилась от поясного ремня и волочилась в кромешной тьме вслед за мной, мешая движениям и непрерывно стаскивая с моей головы фонарь.
Мне удалось все же водворить батарею на место, и источник света заработал по–настоящему. Тогда мы снова принялись бегать взад и вперед, а обезумевшее животное металось прямо под нашими ногами, но иногда — в особо волнующие моменты — исчезало в темноте. Оно не переставало двигаться ни на один миг и каждый раз благополучно избегало наших вытянутых вперед рук.
Если животное, за которым мы гонялись, вам знакомо только из книг или по зоопарку, то трудно себе представить, как нам пришлось действовать. Вы вправе сказать, что я — университетский профессор солидного возраста, типичный образец нашей цивилизации, да еще попавший в необычную и своеобразную обстановку. Такая оценка вполне обоснована, но разрешите мне заметить, что Чепе обладал гораздо большим, чем я, чувством собственного достоинства. Мне остается лишь еще раз подчеркнуть, что к странному образу действий нас принуждала привлекательность добычи. Думаю, что никакая новая Афродита, появившаяся на освещенном звездами песке, влажная от морской пены, игривая, как котенок, и быстроногая, как лань, не преследовалась бы с таким вожделением, с каким мы гонялись за этой огромной крысой. Впрочем, наш странный балетный спектакль не мог длиться всю ночь напролет. Я начал смутно ощущать необходимость финала и тут при отблеске света заметил высоко поднятую руку Чепе. Повернувшись к нему, я увидел, что он каким‑то образом успел вытащить из мешка стеклянный поплавок и целился им в паку. Я мгновенно сообразил, что мне надо прекратить беготню и, остановившись, направил луч фонаря прямо на скачущее животное.
― Asi[116], — одобрительно сказал Чепе.
Наконец‑то у нас появился план действий! Стоя на месте, я освещал фонарем сотню ярдов, чтобы Чепе мог видеть цель. Честно говоря, стеклянный шар представлял собой ненадежный метательный снаряд, тем более что пака иногда способна переносить даже пулевые раны. Но тут я вспомнил, как быстро и точно умеют горные жители — сородичи Чепе —- попадать камнем в самую подвижную и отдаленную цель, и во мне зашевелилось чувство надежды. Рука с поднятым стеклянным поплавком резко выпрямилась — и короткая, сверкающая, как молния, дуга вытянулась от руки Чепе к голове животного. И сразу наступил конец охоты.
Полный удивления и радости, я бросился вперед: животное лежало на камне, и только капелька крови виднелась на кончике носа. Чепе склонился над пакой.
― Pegue[117]. Я в него попал, — важно сказал он.
― Pegaste[118], — ответил я. — Прямо в голову.
― Да, — сказал Чепе. — Чисто всадил в голову.
Он ткнул пальцем, и ее нога дрогнула. Потом Чепе поднялся и направился туда, где в разгаре погони бросил нож–мачете. Я сел на землю, чтобы отдышаться. Мы победили в трудном сражении, и теперь, держа в руках добычу, я был согласен вернуться домой или же завалиться спать прямо тут, на месте.
Чепе бродил в темноте, и я включил фонарь, чтобы ему помочь. После того как мой спутник нашел мачете, я без какой‑либо определенной цели осветил край придорожного кустарника, мимо которого мы недавно прошли. Луч достал почти до самого конца, и в тот момент, когда я собрался выключить свет, среди кустарника засверкал желто–зеленый огонек, очень далекий и неотчетливый, но жаркий, как пламя. Я вскочил на ноги и направил луч на новую цель. Снова усталости как не бывало. Когда расплывчатый конус света был отфокусирован, сверкание далекого огонька усилилось и он замер на месте. Сначала возникла одна пылающая точка, затем рядом загорелась вторая, потом снова осталась одна. Тот, кто там находился, смотрел попеременно то на Чепе, то на меня.