Капитан Тедди сидел в кресле-качалке и, слегка покачиваясь, заставлял кресло поскрипывать. Передо мной был розоволицый, довольный прожитой жизнью человек. Он обрадовался прежде, чем узнал причину моего прихода.
— Входите! Подымайтесь сюда! — закричал он, увидев, что я остановился у белой ограды и рассматриваю дом. — Я рад вас видеть! А теперь скажите, что вам нужно?
Я поднялся по ступенькам и ответил ему, но он ничего не расслышал.
— Он сказал, что хочет поговорить о черепахах… — пояснил капитан Джин.
— О ком? О черепахах? Он так сказал? Это то, что вы хотели, молодой человек?
Я сказал, что это действительно так. Капитаны посмотрели друг на друга, и их глаза утонули где-то среди морщин, а потом оба захихикали. Я понял, что хихикают они по двум причинам. Во-первых, потому, что здесь было самое правильное место для разговоров о черепахах; во-вторых, им казалось смешным намерение обсудить такой обширный вопрос в случайной беседе, да еще в жаркий полдень. Я не сомневаюсь, что ход их мыслей был именно таким.
— Его направили туда, куда следовало, — сказал наконец капитан Тедди. — Садитесь, молодой человек, потому что мы можем говорить о черепахах долго.
И мы говорили долго. Не так легко было заставить капитанов рассказывать только о том, что мне было нужно. Всякими искусными уловками они уводили беседу в сторону, чтобы поведать о вещах, которые, по их мнению, я должен был узнать.
Капитанам было за восемьдесят, у них было о чем вспомнить, и мое ненасытное желание слушать было удовлетворено множеством рассказов, хотя порой трудно было направить ход беседы по определенному руслу. Ho, право, стоило послушать рассказы о прежнем промысловом флоте, о том времени, когда нынешние старики были юнгами и лишь становились капитанами, о хороших кораблях и плохих, об удачных годах и дурных, о прежних бурях, которые не признавали разницы между хорошими и плохими судами и заставляли женщин проливать слезы, стоя на скалистых берегах.
Бегло скользя сквозь годы, капитаны рассказывали так много, а имевшееся в моем распоряжении время бежало с такой быстротой, что мне приходилось делать значительные усилия, чтобы сохранить в памяти вопросы, ради которых я пришел.
Постепенно и понемногу, после ряда занимательнейших отклонений, я услышал то, что имело прямое отношение к моему делу, и только тогда сделал нужные записи. Оба капитана вспомнили несколько случаев, когда удравшие из загона на отмелях Москито черепахи уплывали за двадцать — тридцать миль к родным местам.
Капитан Тедди, совершавший в промежутках между промысловыми сезонами дальние рейсы, дважды встречал в открытом море, на некотором расстоянии от города Колон, плывущие на запад стада зеленых черепах.
— Они шли курсом на Тортугеро, — сказал он мимоходом, как будто это было нечто само собой разумеющееся.
В результате двухчасовой беседы я собрал много необычных сведений и услышал рассказы о двух возвратившихся издалека зеленых черепахах. Кстати, все это было очень похоже на то, что рассказывал капитан Чарли Буш о черепахе с искусанными ластами.
Вот что рассказал капитан Джин.
«Случилось это давным-давно, — начал он, не пытаясь точно определить год события. — В конце промыслового сезона я доставил в Джорджтаун с отмелей Москито сорок или пятьдесят черепах, которые подлежали отправке в Ки-Уэст. В это же время человек по имени Томас Иден приехал с Ямайки, чтобы купить партию черепах, и я продал ему свой улов. Иден отвез купленных черепах в Кингстон, где поместил в садок, находившийся в гавани. Вскоре началась буря, вода поднялась, волны разрушили загородку садка, и часть черепах убежала. Примерно два-три месяца спустя я снова промышлял черепах на том же участке, возле отмелей Москито. Неожиданно один из ловцов вытащил меченую черепаху, принадлежавшую к тому улову, который был в прошлом сезоне продан на Ямайку. Черепаха вернулась к своей прежней скале, где привыкла спать, и была поймана тем же судном, которое изловило ее в первый раз. Кратчайшее расстояние, которое она проплыла по пути домой, составляло более четырех сотен миль».
Во время рассказа капитан Джин пускался в неторопливые размышления, и надо было видеть, как нетерпеливо дожидался развязки капитан Тедди. Когда рассказ подошел к концу, он радостно заулыбался и сказал, что наступила пора и его выслушать, а если я дам ему несколько дней, чтобы не только припомнить подробности, но и сверить их со старыми вахтенными журналами и торговыми книгами, то он сможет поведать мне много подобных случаев. Все же одну историю он может сообщить сразу, без промедления, так как это очень странная, единственная в своем роде история, которую он рассказывал уже много раз.