Князь уже хохотал до слёз не в силах сдерживать себя более. Судеяр не отличался злобным нравом, да и по молодости сам любил разные шалости да проделки. Однако воеводе было не до смеха.
– Понимаю, со стороны-то весело, да только вот незадача у одной из баб от страху припадок случился, – хмуро заявил Бривор. – А две других с мостков свалились, так их обоих еле вытащить успели, чудом не захлебнулись.
Последние слова воеводы заставили Судеяра подавить усмешку.
– Да, такие шутки уж прощать не стоит. Мы народу нашему не враги, что бы от беспутства княжьего люд страдал да бедствовал.
– Так и я о том, поговорил бы ты с сынком, вразумил.
– Поговорю, разыскать его вели, пусть ко мне явится. Ну, а какая вторая новость?
– Да там, пожалуй, дельце посложнее будет, во дворе ходоки стоят, издалёка заявились, коль велишь, позову их, пусть всё сами расскажут. Старший у них, настырный такой, объяснять ничего толком не способен, всё нелепицы какие-то сказывает.
– Зови, раз пришли издалека, то негоже людей на пороге держать.
Князь снова уселся на стул, ожидая встречи с очередными посетителями.
3
Гостей пришло трое, кафтаны на них были потрёпанные, лапти стоптаны, а за плечами висели котомки с пожитками, сразу видно, люди шли издалека. Впереди, точно отдельно от других стоял старец с коротко стриженой бородой и орлиным носом. Тощий как жердь, он стоял величаво, опираясь на клюку так, словно это была не оструганная палка, а княжеский посох. Он то и дело поглядывал то на то князя, то на воеводу, кряхтел и покашливал в кулак. По сравнению с ним двое других казались жалкими и невзрачными. Они стояли съёжившись, и робко озирались по сторонам. Один, средних лет, плотный и невысокий, другой, самый молодой совсем ещё малец безусый. Оба переминались с ноги на ногу, и, раззявив рты, пялились на княжьи покои.
– С чем пожаловали, страннички? Просьба у вас, иль беда приключилась?
Князь, бегло оглядел гостей, остановив взор на старшем.
– Да уж и не знаем, как сказать, пожалуй, и то и другое. Меня Веледаром зовут, поселение наше Двулесье, две недели пешим идти. А это товарищи мои, – старик кивнул на спутников. – Они от деревень окрестных, их тоже к тебе народ послал, с той же просьбой. Земли наши поблизости от тёмного леса стоят, места там уж больно жуткие.
Старик сделал длинную паузу, посмотрел на своих товарищей, но те продолжали глазеть по сторонам. Казалось, что они даже не слушают говорившего. Воевода не сдержался.
– Ты бы покороче сказывал, некогда князю твои байки слушать, по делу говори! – рявкнул он на старика.
– А ты меня не правь, боярин, дело у нас важное, потому, князю всё понять, да во всём разобраться следует.
– Да знаю я про дело ваше, народец у вас пропадает, потому как головами думать не хотите, – воевода ухмыльнулся, и уже обращаясь к князю, добавил. – Там не то волки шалят, не то ещё какой зверь, а им нежить мерещится. Вместо того чтобы лес прочесать, облаву устроить, они к нам плакаться пришли, будто у тебя князь прочих забот нет.
Тут все разом оживились. Князь нахмурился, и было неясно, сердит ли он на воеводу, который не мог проявить терпения, или на чересчур неторопливую речь старца. Оба спутника рослого старика ещё больше забеспокоились, но самого Веледара напугать, было не так просто.
– Что же ты, князь, толком и выслушать нас не желаешь? Человек твой и слова сказать не даёт. У нас в деревнях людей губят, а вам и дела нет.
– Так кто же губит-то, ты скажи толком, – вступил в беседу князь. – Может, степняки к вам добрались, тогда и впрямь самое время дружину в поход собирать?
Старик тяжко вздохнул, видно было, что недоверие собеседников его тяготит.
– Ты, князь, на одёжу мою не гляди, я хоть с виду-то и лапотник, а в делах ратных толк знаю. Недаром и с Игорем Рюриковичем, и с сыном его Святославом в походы хаживал, так что степняка от волка отличить сумею. Где это видано, что бы печенеги жертвам горло выгрызали, куски мяса размером с кулак из тела вырывали. Да и не волки это, потому как следы человеческие мы у трупов находили. Не люди то и не звери, а нежить это иль нет, тебе самому решать, потому, как сами мы с бедой этой справится не в силах.