Курсанты, меж тем, не желая терять ни одной секунды драгоценного увольнения, успели надраться, не дожидаясь дам. Уже по тому, как Ян представил своего друга Рудольфа, двухметрового красавца с кварцевыми глазами, стало ясно, что оба совершенно пьяны. Шарлотту это совершенно не смутило, более того, наглые взгляды и слова обоих парней, их рискованные и глупые шутки и откровенные жесты ей очевидно нравились. А вот Ангелике стало противно, на слишком уж сентиментальный лад настроили ее парусники. Посидев с друзьями полчаса, она решительно встала и ушла под первым попавшимся предлогом. Впрочем, ее оправданий никто и не слушал, слишком уж эти трое были заняты друг другом.
Она шла по порту очень медленно - вернее, шла очень быстро, но то и дело застывала, засмотревшись на очередной кораблик. Огромный, похожий на скучные блочные дома восточной Германии, фрегат «Дар млодзежи». Жизнерадостная, гремящая музыкой и сверкающая улыбками смуглых матросов баркентина «Деваруччи». Бесконечные яхты. В типах кораблей и парусном вооружении Ангелика разбиралась прилично, но вот скромно пристроившийся с краю корабль поставил ее в тупик.
Очень старый на вид, обшарпанный и неухоженный - доски обшивки почернели, паруса висели кое-как, реи торчали в разные стороны. Три мачты, две палубы, круглая корма и высоченная надстройка на баке... Что это такое вообще? Ангелика уставилась на него, перебирая в памяти звучные названия. Корвет-кеч-каравелла? Вроде нет.
- Интересуетесь, барышня? - человек подошел абсолютно неслышно, и она резко обернулась, до смерти испугавшись голоса. Хотя голос был приятный, низкий и хриплый, но мягкий.
- Ну-ну, не бойтесь так. - Улыбнулся незнакомец. Ангелике он понравился сразу - именно так мог бы выглядеть капитан из ее грез. Совсем некрасивый, но сильный и гордый, сразу видно. Широкие плечи ссутулены, в длинных темных волосах видна сильная проседь. Одет он был странно - короткие черные штаны, черная куртка, белым пятном воротник рубашки, черная шляпа в руке. Впрочем, тут, на фестивале, многие наряжены в одежду других веков. Солнце и ветер сделали резкое лицо почти коричневым, глубокие морщины лежали в углах глаз следом многолетнего прищура, а твердые губы после мимолетной улыбки снова плотно сжались. Интересно, как они целуют, эти губы? Эй, девушка, что это с вами? Только увидели мужчину и сразу про поцелуи? Куда это годится?
- Что это за корабль? - первый пришедший на ум вопрос помог немножко справиться со смущением.
- Это мой «Zeebloem». Порт приписки - Лейден.
- Лейден... Голландия? А в нем есть что-то от «Летучего голландца». Ой... извините. - Она сообразила вдруг, что приятного в ее словах мало. Мужчина посмотрел на нее долгим взглядом, без улыбки:
- Хотите выпить?
- Мы ведь даже не знакомы... - почему-то от этого приглашения за целую милю тянуло настоящим приключением, и принять его очень хотелось.
- Людвиг-Мария ван дер Декен, капитан «Zeebloem».
- Ангелика, - протянутую в ответ руку он не пожал, а поцеловал, царапнув жесткими усами.
Капитанская каюта «Zeebloem» оказалась довольно большой, но грязной и запущенной, как и все на корабле. Ангелика неловко, боком, присела в массивное кресло у стола, провела пальцами по какому-то хитроумному медному инструменту.
- Виски, ром, шнапс? - поинтересовался капитан, доставая бокалы - толстостенные, кривоватые.
- Ром, - решительно ответила девушка.
Ром был непривычный. Темный и горький, он обжигал губы, но почти сразу прогнал смущение и развязал язык. Минут через двадцать Ангелика наконец села нормально, откинулась на спинку кресла. Капитан, говоривший что-то, на мгновение осекся, но сразу овладел собой, вот только смотрел теперь неотрывно в лицо девушки, опасаясь опускать взгляд ниже.