- А как называется ваш «Zeebloem»? - в какой-то момент Ангелика все-таки задала мучивший ее вопрос, - ну, в смысле, бриг там, коч?
- Каракка.
- Каракка... никогда такого не слышала.
- Их перестали строить после семнадцатого века. - Он помолчал немного, выпил полстакана одним глотком. - И не «ваш», а «твой».
- Твой... - послушно повторила Ангелика. Мысли чуть-чуть путались, и мир кружился. Хотелось как-то расшевелить этого капитана, а то сидит, как палку проглотил, и ведет никому не нужные светские разговоры. Она отвела плечи назад и наивно сказала: - мы ведь на брудершафт не пили.
Он коротко хмыкнул, одной рукой взял у нее бокал и поставил его на стол, другую положил ей на затылок и прижался губами к губам.
Он целовал ее властно, почти грубо - так, как будто никогда и ни от кого не встречал отказа. Поцеловал шею, ключицу, рванул с плеча блузку. Потом легко поднял Ангелику на руки и бросил на койку.
Капитан ван дер Декен не любил женщин и никогда не думал об их удовольствии, но тут было другое - в конце концов, на ней он собирался жениться. Да и нетрудно это оказалось, маленькая шлюха с готовностью стонала от каждого прикосновения.
- Ми амадо, - шептал он, целуя нежную прозрачную кожу, - ми тесоро...
Какой язык лучше испанского подходит для разговора с подручными дьявола, каковым безусловно являются женщины?
Она почти плакала, и черт ее знает, от боли или наоборот. Потом вдруг вцепилась в его запястье, вскрикнула в голос, сжалась вся. Еще несколько минут он двигался, равнодушно и деловито, потом застонал коротко и повалился рядом с Ангеликой, которая тут же безочетным движением пристроила голову на твердом, соленом от пота плече.
- Давай поженимся, - шепнул он через некоторое время.
- Вот так сразу? - фыркнула она, не открывая глаз.
- Ну а чего медлить? У меня очень мало времени.
- В море идешь? - она приподнялась на локте, посмотрела на него шалыми глазами. - Надолго?
- На четырнадцать лет.
- Че-е-го?
Он глубоко вдохнул, перед тем как кинуться в правду с разбега и с головой.
- Ты вспоминала на пирсе о «Летучем голландце».
- Ну и?
- Это он.
- Аааа... - протянула она без малейшего удивления, - ну ладно.
Он посмотрел на нее - очень пьяную, очень счастливую, очень юную. За последние полчаса у нее даже движения изменились, став гораздо более плавными.
- Ты выйдешь за меня замуж?
- Выйду.
- И ждать будешь?
- Буду.
Когда к капитану «Чайки», тихо стоявшей у причала, обратилась парочка с просьбой их немедленно обвенчать, тот совершенно не удивился. Праздник в конце концов, еще и не такая ерунда может в романтичную голову прийти, тем более спьяну. Капитан и сам был нетрезв и весел, а эти двое с трудом держались на ногах. Красивая она, чертовка. Моложе своего женишка лет на двадцать, конечно, но смотрит на него с такой ласковой доверчивостью, что у самого последнего подлеца, встретившего этот взгляд, рука не поднялась бы ее обидеть.
Поэтому он поставил их под рындой, выстроил вокруг немногочисленную вахту торжественным караулом и произнес подобающую речь. Соскучившаяся вахта дружно грянула «Ура», откупорили очередную бутылку крепкого рома, и для команды «Чайки» вечер закончился весело.
«Zeebloem» отчалил перед рассветом, когда в празднующем порту бодрствовали только вахтенные, да самые стойкие из гуляк.
***
- Ну что, Людвиг? - Дэви Джонс умял табак в трубке, высек искру прямо из пальца и откинулся на спинку кресла, - у меня двадцать.
Ван дер Декен молча открыл карты. Усмехнулся, глотнул коньяку прямо из бутылки:
- Опять проиграл, Дэви. Пошли на палубу проветримся.
Резко поднявшись, он на мгновение потерял равновесие и, чтобы не упасть, схватился за первое, что подвернулось под руку. Первым оказалось горлышко еще одной бутылки. Почему-то этой хрупкой опоры ему хватило, чтобы прочно утвердиться на ногах.
Была теплая синяя ночь. Каракка капитана Людвига-Марии ван дер Декена стояла на якоре у тропического острова, вряд ли обозначенного хоть на одной карте. Команда отдыхала на палубе. Играли в кости - правда, не слишком азартно, деньги никому из них нужны не были. Пили - все запасы из рундука Дэви Джонса, который, как известно, почти безграничен, были к их услугам. Лениво любезничали с морскими девами. Огней не зажигали - бывает и от святых польза, особенно если это святой Эльм.