– Значит, мы добудем пряность другими путями, – заявил Джозеф. – Мы будем нападать на имперские грузовые корабли и хранилища, захватим все стоящие запасы в столице Арракиса и на факториях в пустыне. Мы направим часть экспорта в хранилище, а вину за дефицит возложим на императора, а это еще больше взвинтит цены. Так что мы очень быстро заполним сиетч пряностью, – хищно улыбаясь, он обратился к Норме: – Бабушка, мы, таким образом, сможем защититься от любого кризиса в снабжении пряностью твоих навигаторов.
Модок выглядел удивленным и растерянным.
– Как и мой брат Тареф, я не могу понять глупости чужестранцев. Какой смысл набивать сиетч пряностью, когда можно просто выйти в пустыню и добыть пряность в любых количествах? В пустыне всегда будет пряность.
Джозеф чувствовал, что симпатия к жителю пустыни начинает иссякать.
– В моей жизни мне приходилось так часто сталкиваться с препятствиями, что я больше не верю в неисчерпаемые ресурсы.
17
Он не страдает от отсутствия амбиций; напротив, его амбиции поддаются контролю, и, кроме того, они разумны.
Родерику было жарко на троне в отороченной мехом мантии. Трон был огромен. Это седалище императоров было вырезано из громадного зеленого кристалла по приказу императора Файкана в ознаменование победы в битве за Коррин. Трон был призван внушать священный трепет людям, уцелевшим в войне за торжество цивилизации.
Весь зал был богато украшен золотым литьем, фресками, роскошными канделябрами. Пол был вымощен мраморными плитами. Конечно, это была кричащая и ненужная роскошь, но Родерик понимал, что так же, как мощь посланного им против Венпорта императорского флота, эта роскошь давала представление о власти и внушала чувство незыблемой устойчивости.
К стоявшему на возвышении трону приблизилась череда просителей, сопровождаемых одетыми в парадную форму гвардейцами. Рядом с императором стояла новая Правдовидица Фиелла. Это была внушительная женщина, одетая в просторную черную накидку. Мрачное выражение мясистого лица и пронизывающий взгляд должны были вселить страх в любого, кто осмелился бы солгать императору.
Родерик понимал, что он должен подавить непокорность Венпорта до того, как она перерастет в открытый мятеж, но до сих пор не было никаких вестей от генерала Винсона Роона, и это еще больше усиливало тревогу императора. Войска уже должны были нанести удар по Колхару. Возможно, операция затянулась и продлилась дольше, чем планировалось, но в этом случае генерал непременно прислал бы курьера. Директор Венпорт не делал никаких заявлений, не было никаких слухов о грандиозном сражении у Колхара, да и Венпорт не хвастался победой. Эта неизвестность вселяла в Родерика предчувствие непоправимой катастрофы.
Если бы все шло по плану, то сил должно было с избытком хватить на то, чтобы смять оборону Венпорта. Если бы все шло по плану.
Если же группа Роона была разбита или пленена, то ущерб мог оказаться невосполнимым. Посылая ее против Венпорта, Родерик поставил на карту все, ослабив оборону Коррина. Похоже, флотилия просто заблудилась в космосе.
Родерику было ненавистно ощущение собственной беспомощности. Как император, он должен быть самым могущественным человеком в мире, но он оказался игрушкой в руках Манфорда Торондо и Джозефа Венпорта, оказался зажатым между двумя враждебными полюсами.
Как он настрадался из-за этих двух людей! Ненасытные коммерческие амбиции Венпорта привели к гибели его брата, а батлерианские толпы затоптали насмерть его красавицу-дочь. Сестра пропала без вести после разгрома школы ментатов на Лампадасе, и виновен в этом, несомненно, Манфорд Торондо, хотя сам вождь батлерианцев отрицал свою причастность к этому преступлению и клялся, что ему ничего не известно о судьбе Анны. Ложь? Вероятно, но никаких доказательств против Торондо у Родерика не было.
Ни один из этих злодеев не признавал своей ответственности за преступления, совершенные ими. Для того чтобы сохранить власть и влияние, Родерику необходимо нейтрализовать обе эти крайности. Как было бы хорошо, например, столкнуть лбами Венпорта и Торондо, чтобы они уничтожили друг друга…
Это появление при дворе было затеяно Родериком для отвлечения от мрачных мыслей, но он понимал, что искусство управления требует не только силы, но и изысканности, и деловым людям, и аристократам необходимо время от времени лично обращаться к императору, чтобы сохранить мир в высших эшелонах имперского общества.