- Отец вас не очень утомил?
- Это я его утомил. Второй день допекаю своими вопросами.
- Ну что вы, отцу приход нового человека - как подарок. Все время один, один.
Анна Григорьевна стояла перед Корниловым, маленькая, ссутулившаяся.
- Может, вы присядете на минутку? - вдруг сказала она просительно.
Корнилов кивнул.
Они уселись друг против друга.
- Отец серьезно болен, - начала Анна Григорьевна и тяжело вздохнула. - Инсульт его доконал. Слава богу, теперь действует рука...
Она внимательно посмотрела на Корнилова, словно искала сочувствия.
- Со стариком нелегко. Он стал совсем как ребенок. Постоянно обижается, и без всякого повода. Иногда неделями не разговаривает. Не напишет ни строчки... С ним нелегко, - повторила Анна Григорьевна, покачав головой. - Посудите сами - потребовал поменять квартиру. Чтобы из его комнаты был вид на Неву. Попробуй найти такой обмен! Легко сказать - с окнами на Неву! - В голосе женщины чувствовалась обида. - Нам только и переезжать с нашим неподъемным хламом. - Она обвела глазами комнату.
Мебель действительно была старомодной и громоздкой.
Корнилов сочувственно кивнул головой и представил себе старика, сидящего в своем кресле-каталке перед окном, распахнутым на реку. Свежий невский ветерок несет запах водорослей и рыбы, идут по Неве нескончаемым потоком закопченные буксиры с баржами. Мальчишки прямо перед окнами удят рыбу.
- Анна Григорьевна, вы за последнее время не замечали ничего странного в поведении сына? Может быть, он стал более нервным?
Женщина насторожилась.
- Вас интересует Игнатий?
- Да нет... - замялся Корнилов. - Меня, собственно, интересует не он. Но когда я был у вас в прошлый раз, мне показалось, что он чем-то очень взволнован. Что-нибудь случилось?
- Нет, сын всегда был нервным. Даже в раннем детстве - соразмерял свои запросы с возможностями. Вы не подумайте, что Игнатий скаред. Нет, нет! Он разумный мальчик. Когда они задумали пожениться, Игнатий начал откладывать деньги на кооператив. И вдруг я вижу, что он снял со сберкнижки пятьсот рублей! Зачем? Оказывается, кутил с кем-то. С каким-то старым другом. Купил себе золотой перстень! Вы себе только представьте золотой перстень! Что он, девица, что ли? И это делает Игнатий, который никогда лишней копейки не истратил. А может быть, он считает, что золото подорожает? Вы должны знать! Подорожает?
- Не знаю, - улыбнулся Корнилов. - Наверное, не подорожает.
- Вот видите! Значит, не подорожает. К чему тогда этот шик? А это уж совсем семейное дело. - Анна Григорьевна перешла на шепот. - Но вам я скажу, у вас глаза честные. Как он всегда воюет с дедом из-за того, что тот половину своей пенсии на сигары тратит! Это ведь правда блажь! У деда большая пенсия - сто двадцать рублей. Мог бы помочь Игнатию с кооперативом...
"Ну и семейка! - подумал Корнилов, когда Анна Григорьевна затворила за ним дверь и на лестнице, как и в прошлый раз, гулко лязгнул наброшенный на петлю крюк запора. - Как только они уживаются под одной крышей? Попробуй разберись, где ложь, а где правда".
Игорь Васильевич торопился и в подъезде чуть не сшиб с ног молодую женщину. Извинившись, он посторонился и придержал дверь. Пропуская ее в дом, он успел заметить, что глаза у женщины заплаканные.
На улице порывистый ветер пытался сорвать у него с головы шляпу. Растрепанные облака стремительно неслись по небу, приоткрывая иногда на момент полоску яркой холодной сини и выпуская на волю бледный трепетный лучик осеннего солнца. Лучик пересекал мостовую и, тускло блеснув в лужах, снова исчезал.
- Товарищ! - услышал Корнилов за спиной женский голос.
Игорь Васильевич оглянулся. Женщина, с которой он только что столкнулся в подъезде, догоняла его.
- Товарищ! Мне нужно поговорить с вами. - Она остановилась, слегка запыхавшись, и глядела на Корнилова решительно и даже с вызовом. Но подполковник заметил, что ее руки, сцепленные на груди, нервно сжимают платочек.
Он ласково улыбнулся, зная, чего стоит эти вызов и решительность, готовые через секунду обернуться слезами.
- Что случилось?
- Мне нужно поговорить с вами, - повторила женщина. Ей было лет двадцать пять, не больше. Полное, милое лицо, большие испуганные голубые глаза.
- Вы ведь из милиции? Мне дед сказал.
- Какой еще дед? - спросил Игорь Васильевич, уже догадываясь.
- Казаков. Дедушка Игнатия.
- Там, на проспекте, у меня машина, - не замедляя шага, сказал подполковник, - поговорим в дороге.
Она чуть ли не вприпрыжку семенила за Корниловым, гулка цокая каблуками по плитам тротуара.
В машине она растерянно посмотрела на шофера.
- Рассказывайте. Это наш сотрудник. И назовите себя. Не люблю беседовать с незнакомыми.
- Документы не надо предъявлять? - с вызовом бросила женщина и, смутившись, покраснела.
- Алексей, поехали, - попросил Корнилов шофера.
- Я преподаю вместе с Игнатием Казаковым. Он черчение, а я литературу. Ах да, все-таки надо представиться. Наталья Сергеевна Истомина...
"Симпатичная женщина, - подумал Корнилов. - Какие глаза хорошие. Добрые".
- А вы правда из милиции? - вдруг насторожилась она. - Товарищ Корнилов?
Игорь Васильевич кивнул.
- Я с Игнатием знакома очень давно. Мы еще в школе вместе учились. Должны были пожениться. Этой осенью. - Она неожиданно всхлипнула, но справилась с собой. - С Игнатием случилась беда. Мы с дедом в этом уверены.
- Вы знаете, что дед говорит и стал лучше слышать?
- Знаю. Это все знают.
- Как это все? - удивился Корнилов. - Он же скрывает от внука и от дочери.
Наталья Сергеевна досадливо махнула рукой:
- Старик скрывает, а они давно обо всем догадались, только виду не подают.
- Что за чертовщина? Зачем это им надо?
- Так проще... Они считают, что так проще, - поправилась Истомина и болезненно сморщилась. - Ой, да не в этом дело! Вы понимаете, понимаете... - Что-то мешало ей говорить. - Мы с дедом думаем, что Игнатий замешан в ограблении кассира, - наконец выпалила она. - Это ужасно. Вы не подумайте, что он способен ударить ножом и ограбить. Но он замешан в этом деле. Я чувствую... - Она заплакала, судорожно сцепив тонкие пальцы, не стесняясь ни Корнилова, ни шофера.