– Медина? – сказал я. – Не знаю никакого Медины.
– Очень любопытно, – заметил капитан. – Потому что его подружка видела, как вы договаривались о поставках. И… как это? – щит и мечет?.. Нет, – рвет и мечет при мысли, что любимого послали на погибель!
Говорил капитан вполне сносно, только с поговорками у бедолаги явные нелады отмечались.
– Что, Медину прикончили?
– Не сооружайте себе кретина… То есть, хочу сказать, не стройте из себя дурака! Медину допросили, но грубо, неумело – скончался во время пыток. Только не пытайтесь уверить, будто не отдали ему распоряжений и не знаете, где спрятано оружие.
Алеман резко тряхнул головой.
– Не тратьте время попусту! Повстанцы вытянули из вашего человека единственное: то, что вам тоже известно, где спрятаны запасы оружия! Вот почему внимание обратили на вас. И попытались перепутать: сначала убив партнера вашего. Пирса, и его любовницу; потом укусив… нет, покусившись на жизнь его дочери, к которой и вы не были равнодушны, ибо в итоге женились на ней. И, наконец, поняв, что вы не поддаетесь и не скажете ничего, постарались получить вас живьем и допросить.
Пытаясь припугнуть меня, показать, сколь хорошо он осведомлен, Луис Алеман рассказывал полезные вещи, о коих я прежде не имел понятия. Вставал вопрос: если мистер Сомерсет послал меня в Мексику подохнуть под именем Горация Коди, не лучше ли будет выжить под именем Горация Коди? Я решил повременить и не раскрывать своего инкогнито. Да и бесполезно это было бы: капитан просто не поверил бы, что захватил не того субъекта. И не прекратил бы избиения, кем бы я ни назвался.
– А-а-а! – сказал я. – Теперь понимаю. Ребята размахивали мачете направо и налево; надо полагать, готовили мне ту же участь, что и Пирсу.
– Вот-вот. Но рассчитывали, что, в отличие от Пирса, ты заговоришь.
– Да знать не знаю, где оружие спрятано! – объявил я совершенно искренне. – И вообще, какое оружие? Будучи уважаемым дельцом, я никогда не связался бы с оружейной контрабандой. И не встречал никакого Медину, и понятия не имею…
И так далее, и тому подобное. Разумеется, ни дельцом, ни уважаемым человеком я не был, но все остальные речи звучали сущей правдой.
Невзирая на это. Алеман шагнул вперед и пнул меня в бок, покуда я корчился в подобострастном ужасе. К счастью, на капитане были мягкие ботинки для ходьбы по джунглям, а не армейские сапожищи.
Ребер моих Алеман поломать не сумел, однако синяков наставил.
– Вынуждаете прибегать к последним мерам! – прошипел он. – Через минутку упрямства поубавится… Введите женщину!
Я неуклюже подобрался к Глории, которую швырнули на земляной пол, и подмигнул “жене”. Глория попыталась облизнуть запекшиеся губы, вяло улыбнулась, потом нахмурилась:
– Тебя колотили, дорогой?
– Помилуй, что значит немного крови, пролитой из носа? А ты цела?
– Дурацкий вопрос, – ответила Глория. – Посмотри на все эти ссадины, царапины и синяки! Вдобавок, я попросту погибаю от жажды. Ни капельки не дали глотнуть, мерзавцы.
Она перевела дух и продолжила:
– Наблюдаю за дорогой, жду, когда ты окликнешь, вдруг, ни с того, ни с сего – объявляются! Размахивают винтовками, тычут дулами, лопочут на каком-то мумбо-юмбо! Приказали встать и идти. Милю за милей, по кустарникам, смахивавшим на проволочные заграждения! В этих окаянных туфлях, представляешь? Господи, помилуй, никогда в жизни больше не буду носить высоких каблуков… Попыталась их обломить, как ты советовал, но туфли сделаны из пластика – с ними даже Кинг-Конг намаялся бы! А мачете мне дать не захотели…
– Побоялись, – ответил я.
– Вот-вот… И ни капельки воды, представляешь?
– Довольно, – прервал мексиканский капитан. – Женщина преувеличивает. Во-первых, чуть ли не полпути мои люди тащили ее на руках. Они, кстати, приучены подолгу обходиться без воды, фляжек с собою не берут и просто не могли напоить вашу жену. При всем желании.
– Да, но здесь-то, на бивуаке, вода есть? – полюбопытствовал я. – Вот и напоите.
– Конечно, – деревянным голосом отозвался Луис Алеман. – В ту же секунду, как вы скажете, где оставлено оружие. Не только напоим, а и ванну соорудим.
– Шлюхин сын! – рявкнул я.
Ругать противника при подобных обстоятельствах бессмысленно, да и для ребер прискорбно. И все же следовало держаться избранной роли. Настоящий Буфф Коди наверняка вспомнил бы родословную капитана в гораздо больших подробностях…
Капитан улыбнулся:
– Вскоре, сеньор, жажда сделается нестерпимой, и ваша очаровательная супруга сумеет убедить муженька… Спешить незачем, я подожду.
– Вонючий, шелудивый койот!
Глория заерзала.
– Гораций, дорогой, но я ведь и впрямь умираю от жажды! Что хочет выяснить этот… человек?
– Откуда оружие получено, кстати? – вмешался Алеман.
– Через вторые руки, – вздохнул я, – по иностранным каналам… Вот и все, что могу изложить. Источник известен лишь посреднику. Я не задавал вопросов, а парень вовсе не спешил щебетать. Повторяю: будучи уважаемым дельцом, я отнюдь не стремился напрямик связываться с черным оружейным рынком. И, между прочим, переговоры вел Хорхе! С мексиканскими революционерами тоже он встречался. На беду свою.
– Прекратите, – поморщился Луис Алеман. – Ты лжешь или просто не обо всем рассказываешь. Допускаю: точное расположение тайника тебе неизвестно; и все же, вряд ли ты примчался бы сюда, не представляя хотя бы примерно, где агент укрыл контрабанду. По крайней мере, знаешь, кого искать, у кого справку получить… Мое терпение треснуло… нет, лопнуло. Приступаем к решительному воздействию…
– Достаточно, капитан, – раздался негромкий, властный голос у меня за спиной. – С женщинами здесь не воюют.
Мимо прошагал человек в штатской одежде. Он пособил Глории подняться на ноги. Алеман почтительно посторонился и спрятал уже взятый наизготовку десантный нож.
– Командир…
– Вы свободны, капитан.
– Слушаю, сеньор!
Оскорбленный до глубин душевных Луис Алеман покинул палатку.
– Меня зовут El Cacique, — сообщил пришелец. – На вашем языке, Вождь. А вы, наверное, миссис Коди?
– Правильно.
– А это, надо полагать, мистер Коди? – с добродушной насмешкой спросил El Cacique.
И посмотрел на меня.
И я узнал этого человека.
Мы уже встречались по долгу служебному здесь же, в Мексике. Немало лет миновало, и загримирован я был, но Рамон Солана-Руис обладал цепкой зрительной памятью. И отлично понял: я представляюсь Буффом Коди неспроста.
Вот уж, поистине, комедия с переодеваниями!
Глава 13
– Как приятно встретиться вновь, мистер Коди! – улыбнулся мексиканец. – Сигарету? Ах, да, этот мистер Коди не курит, я совсем забыл… Кстати, почему настоящего Горация Госмера Коди прозвали Буффало Биллом?
Солана-Руис и я обосновались в одном из автомобилей. Двигатель работал на холостых оборотах, и два воздушных кондиционера трудились вовсю, делая температуру внутри кабины более-менее сносной.
– Буффало Билл, – разъяснил я, – был пограничным лазутчиком на Диком Западе. Впоследствии сделался цирковым артистом, а еще позже превратился в легенду, в своего рода сказочный персонаж, известный по приключенческим романам и дурацким кинофильмам. Звали его по-настоящему Биллом Коди, однофамилец Горация. Наш приятель-миллионер был, наверное, большим сорванцом и терпеть не мог изысканного имени, которым его наградили родители. Гораций! Правда, сомневаюсь, чтобы Коди разбирался в классической литературе, * но сверстники, должно быть, задразнили его, и парень предпочел звучное, мужественное прозвище. Оно и пристало прочно…
Положи пистолет: (исп.).
Повстанцы (исп.).
– Я понимаю (исп.).
Приемы каратэ.
Тюрьмы (исп.).
Дядюшка (исп.).
Входи, красавица (исп.).
Дробовик (исп.).
Грузовиках (исп.).
Легкий грузовик (исп.).
Докторши (исп.).
Большим (исп.).
Одолеет печаль – Пей мескаль! / Станет жить веселей – Снова пей! (исп.)