– Сию секунду марш в постель!
Она стояла в дверном проеме, держа стакан воды и пузырек с пилюлями “Тайленол”. Выражение лица немного меня озадачило: смесь негодования и опасения, точно этой даме было чего опасаться. Я смигнул. Джо облачилась в черную спортивную рубашку и белые шорты, способные даже тоненькую женщину превратить в зрительное подобие колоды.
– Пожалуйста, мистер Хелм, немедленно вернитесь в постель!
– Зовите меня Коди, – ухмыльнулся я и повиновался. – Уймите голову, пожалуйста!
–
– Неужели настолько скверно? А других симптомов, кроме головной боли, не отмечается?
Положение требовало пояснений. Хочу сказать, эта особа нежно ухаживала за человеком, пристрелившим ее родимого братца. Весьма заботливо ухаживала.
– Ты, должно быть, – произнесла Джо Бекман, – чувствуешь себя ходячей помойкой и готов при первой возможности забраться в ванну. Погоди: переменю повязку и принесу чуток теплой воды.
– Бекман! – заскрежетал я зубами: – Воды мне требуется добрая железнодорожная цистерна!
– Оботру губкой, – преспокойно возразила Джо, – потом помогу надеть свежую пижаму. Сразу ощутишь улучшение. После этого принесу поесть.
Вот оно что…
– Бекман, – сказал я, – вас мучит нечистая совесть! С чего бы?
Возвышаясь надо мною, Джоанна Бекман посмотрела в сторону и не ответила.
– Стало быть, – продолжил я, – Греэру до отказа наполнили уши дребеденью, дерьмом? Я, видишь ли, полежал и поразмыслил немножко. Меня уже не раз и не два лупили по башке; опыт какой ни на есть, накоплен; и, смею полагать, на свете еще не родился врач, умеющий с ходу определить: в порядке пациент или нет. Ты могла сказать лишь одно: пуля поверху чиркнула, насквозь не прошла, ничего не вышибла… Между прочим, мне даровалась – твоим братцем даровалась – весьма завидная привилегия лежать с мозгами, полными костных обломков или кровью залитыми… Хрен редьки не слаще. Но даже лучший в мире хирург не отважился бы поставить диагноз без рентгеновского просвечивания. А занюханный детский эскулап – тем паче. У меня вполне способна была обнаружиться черепная трещина, о которой лекарь, пользующий маленьких исчадий, отродясь не слыхал.
В ответ на “маленьких исчадий” Джоанна Бекман возмущенно хмыкнула.
– Ты солгала Греэру, чтобы получить его содействие. Ты ни секунды не предполагала, будто я уцелеть могу. Ты рискнула тем, что больной с минуты на минуту ударится в кому, сдохнет у тебя на руках… Все, что угодно: лишь бы умеющий палить в спину братец получил соответствующую заботу и присмотр!.. Бекман, я стыжусь тебя. И Гиппократ тебя стыдится. И самой устыдиться не грех… А теперь сними с меня этот идиотский тюрбан, и давай оценим истинный объем повреждений…
Глава 19
Постепенно я узнал от Джо, что мы и впрямь не достигли Калифорнии, хотя, на удивление, умудрились добраться до тихоокеанского побережья. Поездка составила шестьдесят пять миль, к западу, до так называемой Кино-Бэй. Пространство соленой воды, расстилающееся перед этим поселком, зовется у мексиканцев Морем Кортеса. У нас – Калифорнийским заливом.
В давние времена Кино-Бэй числилась простой захолустной деревушкой. Потом окаянные гринго установили, что наличествуют песчаные пляжи, отличная рыбная ловля и прочие прелести курортного отдыха. Возникло поселеньице, состоявшее из автомобильных прицепов, передвижных домиков и сборных коттеджей. Вослед им появился более-менее постоянный городок, превратившийся со временем в описанные выше места, усеянные особняками и кактусами. Деревня, по сути, стала принадлежать американцам.
Тянулась названная деревня примерно мили на три вдоль берега.
На шестой или седьмой день своего заточения – точнее сказать не могу – я увидел Джо Бекман возвращающейся из утренней экспедиции за провизией. На плечах дамы обретался увесистый пакет. Говорю “на плечах” в самом буквальном смысле слова, ибо руки были начисто заняты продовольственными сумками.
– Одевайся! – распорядилась Джо. – Сколько можно смотреть на жердь, вытянутую по горизонтали? Самое время простереться к потолку!
– Слушаю, сударыня.
– Сначала, – продолжила Джо, – прими ванну. Потом приведи в порядок бороду. Хотя бы щетину по краям сбрей!
– Доктор, вы уверены, что сердце мое выдержит? Очень уж большое напряжение предписываете…
– Сердце работает великолепно. И, кроме того, кардиология – не моя область… О сердце пациента беспокоиться незачем: сердечко из камня… Посему, ты не упадешь в обморок, узнав, что Мэйсону легче, и он, вероятно, поправится. Я только что звонила в Эрмосильо.
– Рад за тебя, Джоанна.
Женщина фыркнула в ответ.
Я слышал, как она возится в кухне, по левую руку от меня. Взяв стакан и наполнив его отличным виски пополам с содовой, я стоял и прихлебывал, прихлебывал и стоял, чувствуя небывалую отстраненность от окружения.
Стеклянная дверь комнаты уводила прямо в патио, обнесенный довольно высокой стеной. Имелся небольшой уютный сад, густо поросший кустарником и кактусами, которые казались вездесущей флорой. Кто-то недавно поработал там, учинил изрядную прополку, привел окрестности в божеский вид. Сколь многообразны таланты, коими наделяются детские врачи…
Меж домом и садом тянулась терраса, уставленная металлическими столами и стульями. Круглый стол, четыре стула: обстановка выглядела куда более домашней, чем холодное убранство моей спальни.
– Эгей!
Джоанна, облаченная строгим платьем и нейлоновыми чулками, обутая в черные туфли на высоченных каблуках, выглядела весьма непривычно.
– Присаживайтесь, дорогой!
Я уселся.
– Как насчет владельцев этого милого домика? – полюбопытствовал я. – Мужчины, который носит рубашку тридцать четвертого размера, и женщины, таскающей колготки неведомо какого?
– Ты что, шнырял по?..
– Дорогая, – хмыкнул я, – мы считаемся в некоем роде частными детективами… Лучше выкладывай по доброй воле.
Джо рассмеялась.
– Хэл совсем не маленький мужчина – просто сухой и костлявый. Он врач-дерматолог. Гарольд Шонфельд. Признаю: жена – Зигги, – довольно крупная особа, эдакая немецкая хозяюшка… Но тем не менее, очень милая дама.
– Где они числятся?
– При моей клинике.
– Надо понимать, при той самой, где ты лечишь малолетних?
Джо поморщилась и кивнула.
– Где располагается клиника?
– В Таксоне, штат Аризона. Больница “Сосны в пустыне”… Еле-еле сумела убедить начальство отпустить меня по собственному желанию. Всего лишь на неделю, чтобы любезный братец пристрелил нужного человека, а безвинного оставил в покое…
Печально покачав головой, Джо сказала:
– И ведь убедила же дурачка, что перед ним не Буфф Коди. Во всяком случае, думала, будто убедила!
– Он убеждаться не хотел. Все, кому не лень было, взялись доказывать Мэйсону: ты – никчемный, смехотворный молокосос. В Кананеа я наглейшим образом презрел его пушку и повернулся спиной. На глазах хорошенькой женщины, между прочим… Старшая сестрица Джо летит в Мексику, дабы отереть братику мокрый нос и переменить ему носочки. В Эрмосильо хорошенькая – опять хорошенькая! – ровесница в два счета обезоруживает Великого Мстителя, собственноручно связывает и укладывает баиньки… Да еще на глазах у вышеупомянутой сестры… Парень был готов убить кого угодно, когда угодно – лишь бы заставить окружающих относиться к нему с должным почтением. И тут появляется громила – как его, кстати, кличут, не знаешь?
– Рутерфордом. Парня зовут Марионом Рутерфордом. Только представь: субъекта, весящего чуть ли не две тонны, обладающего мускулами Мохаммеда Али, нарекли при рождении Марионом! Он известен как Танк Рутерфорд…