– Угу… Появляется громила по кличке Танк и уведомляет: мальчик, ты держишься молодцом, только не давай этим лисам обводить себя вокруг пальца! Это же настоящий Коди, убийца твоей матери! Помоги мне обуздать сию мексиканскую фурию, а я помогу тебе! И помог.
Джо отхлебнула из стакана, задумчиво глядя на меня.
– Хладнокровный сукин сын, – промолвила она с улыбкой. – И откровенный сукин сын. И честный вдобавок… Ну-с, мистер Хелм, куда отправимся? В вашу спальню или в мою? Откровенно говоря, моя мало пригодна: это, по сути, детская…
– Сударыня, я изрядно возненавидел собственную за долгие дни вынужденного пребывания в ней. Но этот вот диван вполне способен приютить нас обоих.
И приютил…
Меня разбудил грохот. Освободившись от объятий Джо и мигом слетев с тахты, я принялся лихорадочно искать валявшийся подле постели смит-и-вессон, который очутился на полу вместе со сделавшимися временно ненужными брюками. Нашел. Обернулся в сторону приподнявшейся на локте Джо. Черное скомканное платье было почти неразличимо во тьме, но руки и обнаженные ноги белели явственно.
Угли в камине дотлевали.
Раздался новый грохот.
Я понял: кто-то наткнулся на лежащую во дворе поленницу. Во второй раз дрова рассыпал по всему патио. Это успокаивало. Ночной убийца, как правило, не бьется лбом о сложенные штабелями чурки. Тем паче, дважды.
Глубоко вздохнув, я поднялся.
Гостя было видно сквозь застекленную дверь. Остановился, перевел дух, оперся ладонью о косяк. Высоченный детина в грязном белом костюме и не менее грязном стэтсоне. Высоченный старик с коротко стриженной седой бородой.
– Господи, помилуй! – прошептала Джо. – Это же ты, Мэтт! Я хочу сказать, это Коди, настоящий Коди!
Взяв револьвер наизготовку, я отомкнул дверь и распахнул ее. Гораций Госмер Коди постоял одно мгновение, сняв шляпу и держа ее в руке. Потом повалился через порог. Белый перепачканный пиджак пропитался на спине кровью и в неверном отблеске углей показался почти черным.
Глава 20
Я сразу же обыскал Коди на предмет огнестрельных приспособлений, и не обнаружил таковых. Джо кинулась на подмогу, и соединенными силами Буффа Коди втащили в гостиную. Я повернул выключатель, комнату залило светом.
– Пулевое ранение в спину, – сообщила Джо и, после краткого обследования, прибавила: – Двух– или трехдневной давности. Рана кровоточила изрядно…
Через пять минут женщина прибавила:
– Он попытался наложить повязку, совершенно любительскую: сбилась и съехала… Должно быть, кровотечение временно прекращалось, но потом возобновлялось по-прежнему. Вот бедняга-то! Упал в обморок от потери крови; боролся, как мог, но, кажется, под конец не выдержал.
– Переносить можно? – спросил я.
– Вполне. В спальню?
– Вот-вот. Перенесем, и я отправлюсь на разведку, надо исследовать окрестности. Узнать, как добрался Коди сюда, и не привел ли с собою милой компании… Проверь, ключей при старце нет?
– Есть, – ответила женщина. – Вот они… Оставь, пожалуйста, свой карманный нож: повязку придется разрезать. И будь осторожен, пожалуйста…
– Вернусь как можно быстрее, но, будь любезна, не вздумай паниковать, если задержусь чуток. В стене патио ворота имеются?
– Конечно. Прямо напротив террасы.
– Вот и хорошо, – осклабился я. – Замкни дверь. Если Коди очнется – лупи его по башке увесистым предметом. Не забывай, с кем связалась.
Джо негодующе фыркнула. Видя перед собой раненого, моя новоявленная любовница напрочь запамятовала, что сей окровавленный муж, весьма вероятно, повинен в гибели ее матери, что его-то и желал затравить и пристрелить милый братец Мэйсон, столь нежданно пострадавший от моей пули.
Я взял ключи, осмотрел их. Автомобильный… С биркой, гласившей “Эррера Олдсмобиль-Кадиллак”. Отлично; по крайности, будем знать, какую марку разыскивать в окрестностях…
Подобно славному рыцарю, выступившему в путь, чтобы изничтожить пяток паскудных драконов, я подмигнул своей прекрасной даме и переступил порог, бесшумно затворив за собою застекленную дверь. Во дворе мне пришлось не просто разминуться с окаянной поленницей, а еще и высматривать каждую чурку, нечаянно оброненную мистером Коди наземь. Чурок была прорва. И ворота были далеко. Большие ворота, основательные. Карауль по другую сторону вооруженный супостат – изрешетил бы меня, когда ваш смиренный повествователь проскальзывал на улицу.
По счастью, снаружи не караулил никто. Я выбрался через ворота, ибо перескакивать шестифутовую, утыканную толстенными осколками бутылочного стекла, стену было бы, во-первых, небезопасно для здоровья, во-вторых, не по возрасту моему, а в-третьих, не по силам человеку, пережившему недавнюю контузию.
Вдоль стены бежала бетонная дорога. Впереди виднелся поросший сорняками пустырь, и за ним – другой особняк, не уступавший размерами усадьбе Шонфельдов. Слева маячил серебристый силуэт “субару”, а справа почва полого спускалась к далекому берегу. В столь поздний час – одиннадцать пятнадцать, по меркам мексиканской провинции, считаются временем, когда любой порядочный субъект обязан храпеть вовсю – вокруг не было ни души. Лишь одинокая пара автомобильных фар пронеслась по далекому шоссе.
Я миновал японский вездеход, направился в сторону пустоши, которую приметил еще раньше из окна своей постылой комнаты. Осмотр прилегавшей к дому территории отнял примерно пятнадцать минут. Все обреталось в должном порядке. Теперь следовало определить: где же покинул Коди свое самоходное транспортное средство. Не пешком же притопал, в самом деле?
Транспортное средство обнаружилось почти сразу, при первом же взгляде, брошенном в северную сторону. Автомобиль стоял на отшибе, в полнейшем одиночестве. Не то, чтобы кроме “субару” поблизости замечались иные машины, а просто ни деревца, ни кустика завалящего рядом с фургоном не наличествовало. Чахлая трава – и только.
Обнаружив фургон, полагалось установить, не наблюдает ли за ним кто-либо, кроме меня. Я помедлил в окаймлявшем дорогу кустарнике битый час. Никто не объявился. Мысленно послав предосторожности ко всем чертям, я встал, шагнул вперед и направился к машине. Вставил ключ в дверной замок, отважно повернул его.
Ни сирена не завыла, ни бомба не взорвалась. Машина отнюдь не была снабжена хитроумными противоугонными приспособлениями. Кабина была сплошь покрыта засохшей кровью, а на виниловом сиденье виднелись и довольно свежие, недавно свернувшиеся, не успевшие толком побуреть пятна. Похоже, мой ночной гость наскочил в пути на весьма неприятный ухаб.
Над приборной доской лежали три яблока; перед пассажирским сиденьем стоял початый ящик пива, где еще оставалось две целых банки. Наличествовал также пакет сушеного картофеля, распотрошенный мешочек леденцов и груда мусора: пустые пивные жестянки, обертки от конфет, окурки и тому подобная дребедень, усеивавшая валявшийся на полу черный плащ.
Разумеется, Коди не мог появляться в придорожных кафе без верхней одежды…
Иных личных вещей обнаружить не удалось. Если, конечно, револьверы не считаются личными вещами.
Револьверов оказалось целых три. Все они были одной и той же модели: тридцативосьмикалиберные кольты со стволами длиною четыре дюйма. Два пребывали полностью заряженными; из них никто в последнее время не стрелял. Третий тоже был заряжен – точнее, перезаряжен. После очень основательной пальбы. Нагар в дуле и едкий пороховой запах сомневаться не дозволяли.
Четыре стреляные гильзы Коли педантично сложил в пластиковый мешочек.
Я предчувствовал: повесть о том, откуда взялся подобный арсенал, окажется чрезвычайно любопытной. По всему судя, миллионер угодил в передрягу, пустил в дело один из трофейных стволов – такими вооружают правительственных сотрудников, происхождение кольтов не составляло загадки, – а потом потрудился наполнить его свежими патронами.