Отъезжая в машине прочь от усадьбы Шонфельдов, я получил недурную возможность поразмыслить об услышанном.
Вопреки прежним предположениям, Гораций Коди не оказался на грани банкротства – напротив, приобрел долю, принадлежавшую Пирсу. Жениться на богатой наследнице и выводить ее в расход Коди было вовсе незачем… Стоп! На какой такой богатой наследнице? Ведь, получается, Глория Коди, в девичестве Пирс, не имела после раздела фирмы и отцовских растрат ничего, стоящего упоминания! И все же, я не сомневался: ужас на девушку наводили субъекты, подосланные Коди. У меня были основания увериться в этом. Но выяснять мотивы старика не доводилось: беседа исчерпала последние силы раненого, и нефтепромышленник попросту заснул в ее разгаре…
–В отличие от управляющего гостиницей, Греэр проснулся во мраке ночи весьма живо и без малейших возражений. Проведя почти неделю в сравнительном бездействии, он был рад-радешенек снова ухватить револьвер.
– Мэйсон Чарльз, – уведомил Греэр, – выжил и, похоже, намеревается выздороветь. Очень жаль. Ишь, великий мститель Зорро…
Весьма трогательно было со стороны Греэра испытывать по отношению к Чарльзу гораздо большую злость, нежели я сам, пострадавший от руки сопляка.
– Знаю, – сказал я, – его сестрица наведывалась в клинику. От El Cacique известия приходили?
– Пока нет, но у парня, видать, огромное влияние. Никто и ухом не повел после побоища в мотеле; полиция просто закрыла на это глаза. И уж вежливы местные власти – до противного! Меня так и трясло во время беседы с полицейскими; все ждал: сейчас перестанут лебезить, начнут орать, а потом засунут в подземную темницу… Ничуть не бывало. Приторно потолковали, приторно откланялись, приторно улыбнулись на прощание. Все чин чином.
Я воспринял сообщение Греэра с огромным облегчением. По всей вероятности, Глория отнеслась к мимолетному приключению в горах нисколько не серьезней, чем я сам. То, что Рамон из кожи вон вылезал, помогая мне, свидетельствовало об одном: госпожа Коди, подобно мне, утешилась очень быстро. Пожалуй, даже проворнее меня. В противном случае El Cacique навряд ли оказался бы столь предупредителен.
– За сколько времени сможешь добраться до Кино-Бэя?
– До Кино-Бэя? Н-ну, вообще-то… Час езды. Полтора в темноте. По этим окаянным мексиканским дорогам шибко не разгонишься… Допустим, прибуду на место в пять. Куда идти, и что делать?
Я изложил обстоятельства.
– Значит, – задумчиво произнес Греэр, – нужно подойти церемониальным маршем, с оркестром и флагами, уверить всех и вся, будто дом охраняется точно зеница ока и…
– Вот-вот, умница. Пускай знают: я остаюсь в усадьбе Шонфельдов, маюсь после сотрясения мозга, наслаждаюсь обществом хорошенькой Джоанны Бекман – и требую надежной защиты, покуда не смогу сам о себе заботиться. Попроси у Вашингтона пару опытных ребят или у Рамона одолжи, если тот согласится.
Греэр поколебался.
– Прости за любопытство, Эрик, зачем? Ну, лежит сверхагент Мэттью Хелм полубесчувственным; ну, сбежал нефтепромышленник Гораций Коди из-под надзора в Эль-Пасо и шныряет по Мексике… Положение-то по-прежнему не меняется? Коди хотят убить, и тебя хотят убить. Зачем же?..
– Этот вопрос и Коди задавал. Извини за похвальбу, дружок, но если неприятель начнет выслеживать меня, обученного человека, имеющего огромный опыт и вполне устрашающую репутацию, неприятель примет всевозможные меры предосторожности, вышлет усиленные отряды – и способен добиться своего… А если решат, будто охотятся на старого сорвиголову Коди, лишних трудов себе задавать не станут: миллионер отнюдь не слюнтяй, но закаленным профессионалам противостать не сумеет… Помни: любую небрежность противника, любое легкомыслие можно обратить себе на пользу. Этого я и хочу добиться. Пусть считают, что добыча не представляет особой опасности…
Управляющий был коротеньким, пухленьким, смугленьким индивидуумом, натянувшим поверх алой пижамы коричневый халат. Я скормил ему еще одну пятидесятидолларовую банкноту, хотя крепко подозревал: по части чаевых старый Коди был довольно прижимист.
– Простите за причиненное беспокойство, сеньор Саис, – молвил я.
– Роr nada, — просиял управляющий. – Рад познакомиться, сеньор Коди…
Фургон был запаркован позади гостиницы, но я вышел через парадный подъезд и осторожно обогнул здание. Супостат наверняка поставил на ноги всех своих мексиканских осведомителей, коих насчитывалось немало. Говорю с уверенностью, ибо иного и предполагать не следовало. Рано или поздно кто-нибудь разнюхает след Горация Коди. И передаст полезную информацию в “мозговой центр”, и человек, ответственный за это задание, повторит приказ: уничтожить!
Не Коди, а меня. Меня самого. На это я и рассчитывал.
Близился рассвет, блеклая луна опускалась на горизонт, но, глянув сквозь негустые кусты, я сразу различил на капоте фургона маленькую человеческую фигуру. Фигура восседала, опирая скрещенные ноги о передний бампер.
Особо враждебным поведением это не казалось, но я все равно вынул револьвер и провел несколько минут, наблюдая за стоянкой. Ни малейшего намека на засаду не замечалось. Фигурка тряхнула головой, отбрасывая со лба непокорные пряди черных волос. Я вздохнул и выступил на сцену.
– Какого лешего ты здесь позабыла, Антония?
– Быть близко. Решить, что ты искать в отель telefono. И садиться на машина, ждать.
Вместо дурацких красных туфель на девушке обретались мягкие мокасины.
– Артуро, – сообщила Антония, – говорить мало английский. Ты говорить мало испанский. А я говорить испанский и английский много и очень хорошо. Ехать вместе.
Я оторопел.
– Откуда ты знаешь, что Артуро не владеет английским?
– Хорхе возить меня в Эль-Мирадор одна раз.
– Медина встречался с Артуро?
– Мало встречаться. Одна раз. Я ждать в пикапа. Мужская дела, сам знать… Женщина маленькая глупая дура, не должна забивать свое маленькое голова такие вещи.
Антония пожала плечами.
– Хорошо дать мужчине чувствовать своя ум и величина, правда? Я сидеть очень тихо и очень слушать. Артуро знать много люди, которые плевают на честное и нечестное. Он доставать четыре плохие люди, которые шоферять в los camiones * для Хорхе. Да, я знать Эль-Мирадор. Я знать Артуро. Ты брать меня или нет?
Глава 24
Греэр оказался прав: ехать в темноте следовало не спеша. Мощеная дорога вскоре окончилась, мы свернули на ухабистый проселок, уводивший в глубь материка, в края необитаемые, коль скоро верить моей топографической карте. По крайней мере, покинув Кино-Бэй, мы не видели вокруг ни единого огня.
Фургон был, на удивление, удобен. Выкинув оставленный Горацием Госмером Коди мусор и отерев засохшую миллионерскую кровь, мы с Антонией получили в распоряжение надежную, очень соответствовавшую дорожным условиям колымагу. Могучий мотор, дальнобойные фары, приборная доска изобилует полезными указателями.
Я припомнил погибший кадиллак… Да, Коди не любил игрушек, только и способных весело подмигивать водителю никчемными лампочками.
Развилку я, скорее всего, пропустил бы, но Антония, отлично знавшая окрестности, вовремя подсказала, когда нужно заработать рулем. Проселок являл собою просто пару глубоких колей, тянувшихся по пустошам. Нынче, в сухую погоду, проехать было возможно, а что здесь творилось после доброго ливня, я и вообразить не решался.
Легкий грузовик (исп.).
Докторши (исп.).
Большим (исп.).
Одолеет печаль – Пей мескаль! / Станет жить веселей – Снова пей! (исп.)