– Что? – возопил Сигма. – Чего же вы ждете?! Сажайте в джипы, везите сюда, живо!
Реплика была совершенно загадочной. Но, поскольку велели сажать в джипы и везти сюда, я воздержался от излишних раздумий. С минуты на минуту все прояснится без моего участия.
Шаги удалились – не менее торопливо. Чьи-то пальцы расстегнули мою рубаху и начали ощупывать поврежденный участок плоти, причиняя при этом весьма ощутимые страдания.
– Он ушел, – негромко сообщила Джо. – Не принимай поставленного диагноза чересчур серьезно: я пыталась произвести впечатление на безграмотных неучей.
– В правом ботинке, внутри, – прошептал я, – лежит маленький пистолет…
Ребятки получат по заслугам. Если бы двое мерзавцев не волокли меня к вездеходу за руки, предоставляя ногам колотиться о каждую выбоину, а подняли по-человечески – за щиколотки и запястья, – они бы не преминули обнаружить и отобрать двадцатидвухкалиберный ствол.
– Поверни голову. Никто не смотрит?.. Вытащи пистолет и спрячь где-нибудь на себе…
Джо не ответила. Я уточнил:
– А если захочешь пристрелить выродка собственными руками, помни: Сигма таскает бронежилет; целиться нужно в голову.
– Что-нибудь еще сказать хочешь? – негромко спросила Джо.
– Да… – Я поколебался, не зная: перекладывать ли бремя на эти не столь уж крепкие плечи, или воздержаться от любых откровений… Но Сигма-Сабадо-Сомерсет покинул нас не по глупости – полный болван едва ли пробился бы в начальники секретной службы, – а с определенным умыслом. Пущай, дескать, поворкуют… А когда Хелм сообщит женщине полезные данные – примемся и за женщину. Держать Джоанну в неведении было бы не просто бессмысленно, а и вредно для ее же здоровья. В самом крайнем случае сможет хотя бы купить себе легкую смерть, разговорившись…
– Джо… Если я не выкручусь, а ты улизнешь – найди командира мексиканских войск особого назначения… Рамона Солана-Руиса. Его еще зовут El Cacique… Скажи ему: надо искать в Ринкон-де-ла-Агила. Понимаешь?
– Ринкон-де-ла-Агила. Солана-Руис… Джоанна Бекман уже расстегнула мои брюки, а теперь трудилась, пытаясь по возможности безболезненно стянуть башмаки, потому что брюки наотрез не желали сниматься через ботинки. Я испустил неподдельный вопль.
– Прости, – сказала Джо. – Постараюсь управиться без полного раздевания.
– Так… – уведомила она минуту спустя. – Пистолет уже припрятан. За голенищем сапога.
– Левого, или правого? Надо знать… Вдруг придется поспешно изымать оружие у твоего охладелого трупа?
– Ох, и сволочь! В левом, в левом… Правый содрали заранее, чтобы пятку поджарить. Не слыхал?
– Слыхал. По радио, разумеется. Ты зачем сюда прикатила, Джо?
– Сделала старому Коди свежую перевязку, и рассудила, что в Кино-Бэе больше задерживаться незачем. Греэр, между прочим, отлично умеет оказывать первую помощь и вполне способен управиться с пациентом без меня. Вот я и решила: попробую отыскать мистера Хелма – и отыскала… на голову свою… Тихо! Сигма возвращается. За ним идут целых трое. Средний – Рутерфорд – ведет под руки двоих спутников; те ковыляют и еле волочатся. Оба, кажется, ранены: один в лицо, второй – в ногу.
Стало быть, не трое целых, а всего лишь один, подумал я.
Послышались шаги. Сигма произнес дрожавшим от ярости голосом:
– Позаботьтесь об этом человеке, доктор… Другой голос, мужской, ранее мною не слыханный, выдавил:
– О, Боже! Больно! Доктор, посмотрите… Очень скверно?
– Пока сказать не могу, – ответила Джо. – Постойте не шевелясь.
– И доложите, Траутман! – потребовал Сигма. – Вы вполне можете докладывать, пока врач обрабатывает рану.
Мгновение спустя незнакомец, которого, как выяснилось, кликали Траутманом, заговорил:
– Генерала убили, сэр; не знаю, скольким удалось выскочить из фургона – да только, сдается, немногим. Сучка поливала машину из “М-16”, как добрый садовник из шланга любимую клумбу поливает!
– Подробнее.
– Что – подробнее, сэр? У Мондрагона голова разлетелась в ошметки, мозгами да кровью весь фургон забрызгало. А ветровое стекло сплошь в пробоинах оказалось; я распахнул боковую дверь, вывалился на обочину, откатился… Ощупал себя… Ребята пытались выбраться через кузов, а она их вышибала одного за другим, точно в тарелки летящие целилась…
– В какие тарелки? – заорал Сигма.
– В те, которые на стрелковом стенде бьют, сэр, – пояснил Траутман. – Из дробовиков. Охотником Сигма явно не был.
– Невзрачная такая девка, – продолжил Траутман, – плюнуть не на что… Индианка, это уж точно. И стреляла, заметьте, не на манер Сильвестра Сталлоне, остолопа гнусного, Рэмбо хренова, который за экраном телевизионным пушку от пугача отличить не сумеет, а с бедра палить, видите ли, выучился! Вполне сноровисто девочка целилась! На колено опустилась, приклад в плечо уперла – и знай себе, лупит очередями по три выстрела: тра-та-та, да тра-та-та… Только магазины свежие вставляла, да скалилась, точно полоумная… Зачем, сэр, мы вообще с Мондрагоном связались?
– Не твое дело. Девушка что-нибудь говорила?
– О-о-ой, до-октор!.. Да! Имя… Выкрикивала какое-то имя, сэр. “Запомните Хорхе Медину”… Кажется, так. Орала, между прочим, сперва по-испански, а потом по-английски повторила, чтоб я лучше разобрал, наверное… Кто, черт возьми, этот Медина?
– Траутман, вы вполне уверены, что генерал Мондрагон убит?
Раненый фыркнул:
– Генералиссимус очень туго соображал даже имея голову на плечах. Не думаю, что от него будет много толку, если голову снесли начисто!.. Сэр…
– Я понял, – сухо произнес Уоррен Сомерсет. – Вы закончили, доктор?
– Да, – ответила Джо. – Почти… Вот, уже закончила.
– Уведите пострадавшего.
Я услыхал, как Траутман удаляется – по всей вероятности, с помощью Рутерфорда. Потом ботинок Сигмы снова пнул меня в бок.
– Нечего лежать, глазки закатив, точно умирать собираешься! Ты за кого нас принимаешь, за болванов?
Именно за них, родимых, я и принимал достойное сборище, возглавляемое Уорреном Сомерсетом, но предпочел воздержаться от неуместных комментариев, которые могли окончиться лишь безудержным избиением несносного умника, сиречь, меня самого.
– Возможно, – прошипел Сигма, – ты и скончаешься от перитонита! Но воспаление брюшины развивается отнюдь не сразу! А до тех пор, сукин сын, еще успеешь четырежды пожалеть, что на свет появился!.. Кто твоя подружка? Что это за гнусная индианка? И кто такой Медина?
Совершенно секретными упомянутые сведения не числились. Я приоткрыл глаза.
– Ее зовут Антонией Сиснерос. Хорхе Медина был ее любовником, осторожным и добросердечным субъектом, работавшим на Вилла Пирса. Медине следовало доставить груз винтовок вашему приятелю Мондрагону; только прибыл Медина с пустыми кузовами, чем и навлек на себя генеральский гнев. Не верил он Мондрагону: отлично понимаю покойника… Мондрагон постарался вышибить из Медины признание, да только мексиканец имел наглость умереть под пытками.
– Да, да! Я слыхал об этом! Просто позабыл имя посредника. Сам понимаешь, мое общение с Пирсом было предельно ограничено, я просил не обременять меня лишними подробностями… А о подружке Медины вообще ни сном, ни духом не ведал!
– Сеньорита Сиснерос, – ухмыльнулся я, – чуток огорчилась безвременной кончиной любимого; достаточно огорчилась, чтобы выместить утрату на каждом и всяком, кто был к оной кончине причастен. Ужасно, между прочим, сетовала на то, что вы добрались до Пирса раньше, чем она сама… Вот и решила заняться непосредственно генералом. И, кажется, своего добилась. Антония происходит из почтенного индейского племени охотников за головами; она принимает кровную месть очень близко к сердцу…
Сигма созерцал меня сверху вниз и блаженно щурился.
– Коль скоро, – процедил он, – девка была близка с Мединой, она, вероятно, знала, где спрятаны винтовки.