Благоденствие там и порядок кругом,
Горожане там в пышных нарядах кругом.
Там умельцы воздвигли, куда ни взгляните,
Сотни башен, и каждая — солнце в зените.
835 Там искусники труд приложили немалый,
Чтобы край их сверкал красотой небывалой.
Там чудесным диковинам нет и числа:
В них природа себя в колдовстве превзошла.
Люди жизнь там проводят в забавах и смехе,
И печали там гибнут в веселой утехе.
Был бесстыдник один там — сродни вертопрахам,
Камышовым прозвал он себя падишахом.
Все на нем камышовое было — кафтан,
Даже знамя в руках, даже щит и колчан.
840 По себе и друзей подобрал тот бродяга, —
Да какие друзья — шутовская ватага!
На пирах красовались повадкою бойкой,
А кончалось все дело срамною попойкой.
Чуть не шахом себя тот бродяга считал,
Все бесстыдства свои он за благо считал.
Да недолго он прожил в безделии сладком,
И пришлось тому дурню поплакать порядком.
Самозванца его же доспехами били,
Весь камыш с него сняли да тут же спалили.
845 Посрамлен был молвой он. Не можешь — не лезь:
Обернулась посмешищем шахская спесь.
ОТГОВОРКА БЕРКУТА
Тут вмешался и Беркут с величьем орлиным:
«Ты, достойный, меж птиц наречен властелином.
Мне ли чином равняться со сбродом пернатым?
Соловьям или горлицам быть ли мне братом?
Моя слава известна, и гнев мой суров,
Я владычу над странами горных хребтов.
Сколько в день куропаток порву на куски я,
Не поем — так и спать не смогу от тоски я!
850 С поднебесья, голодный, я на землю пряну, —
Ни косуле спасения нет, ни кулану.
Для того, кто могуч да и глоткой хорош,
На дороге готовой еды не найдешь.
Я в. дороге устал, утомил свои крылья,
Истомил меня голод — валюсь от бессилья».
ОТВЕТ УДОДА
И промолвил Удод: «К-эй, властитель преславный,
Есть ли в мире тебе по величию равный?
Молодецкая стать твоей сути прилична,
С богатырством дружить твоей славе привычно.
855 Только мне твои крылья могучие жаль,
Жалко клюв твой и когти колючие жаль!
Недостойный! К заветной стремился бы цели!
А тебя, видишь, немощи вдруг одолели.
Ты бесцельно летишь по небесным просторам,
Мощь когтей, силу крыльев ты губишь с позором.
А расписывал здесь ты хвастливо себя,
И расхваливал здесь ты на диво себя!
Только тот может зваться могучим и смелым,
Кто за цель свою бьется душою и телом».
ПРИТЧА
860 Жил на свете силач — и здоров, и громаден,
Среди жадных до лени — первейший из жадин.
Завтрак в десять батманов лентяю был нужен,
Да такую же долю съедал он на ужин.[88]
Да еще в промежутке бесстыжий нахал
Приблизительно столько же пищи сжирал.
Захмелевшим слоном бушевала в нем сила,
Он резвился, пока его в сон не валило.
Вдруг нежданно, веленьем сурового рока,
Вся страна разоренью подверглась жестоко.
865 И такой неожиданный мор подоспел,
Что народу покинуть пришлось тот предел.
Люди стали сбираться в далекие страны,
Все бежали, боязнью за жизнь обуяны.
И силач — тоже в путь, не раздумывал много,
Он не знал, сколько бедствий готовит дорога.
Путь далекий им выпал в пустыне идти,
Как прокормишь такого облома в пути?
А детина, лишь сутки без пищи промучась,
Горько сетовать стал на злосчастную участь.
870 А еще через день силача одолело:
Стали сила и мощь покидать его тело.
Третий день подошел — он совсем ослабел,
И в пустыне настиг его смертный удел.
Люди шли. Дети пешей толпою шагали,
Те, кто старостью согнуты вдвое, шагали.
Два-три дня еще мучились люди в пустыне,
А потом обрели себе отдых в долине.
А силач этих трудностей не превозмог,
И в пустыне настиг его гибельный рок.
ОТГОВОРКА ФИЛИНА
875 Тут на слабость свою начал сетовать Филин:
«Эй, вожак, я ослаб и совсем обессилен.
Мне привычно гнездиться во мраке развалин,
Где, того и гляди, будешь насмерть завален.[89]
вернуться
88
Батман—мера веса, имевшая разное значение в различных местах (от нескольких килограммов до нескольких пудов).
вернуться
89
Мне привычно гнездиться во мраке развалин... — По поверьям, ночные птицы — филины, сычи, совы гнездятся в покинутых людьми, полуразрушенных их жилищах, сторожа зарытые под ними клады.