— Позвольте, я вас провожу немного, Владимир Ильич, — попросил Бубнов, ему хотелось еще несколько минут побыть рядом, хотя бы просто помолчать рядом с ним.
— Нет, нет, перкеле, — сердито сказал Рахья, сам перевел: — Черт побери, неужели ты не понимаешь, товарищ Бубнов, что Владимир Ильич устал? И не следует идти кучисто, — он, видно, хотел сказать «кучно», да забыл правильное слово, — ты что думаешь, если Аптекарский, так здесь шпиков нет? Пойдемте же, Владимир Ильич...
И они пошли, рабочие по облику люди, оба невысокорослые, оба одинаково промокавшие под нудным октябрьским дождем, оба усталые, — и Бубнов увидел: едва они тронулись, как от стены дома, где жили Сухановы, отделился кто-то, похоже, в шинели, последовал за ними. Нащупав в кармане браунинг, Андрей Сергеевич кинулся, догнал, схватил за шиворот, сказал шепотом:
— Пристрелю, сволочь!
— Не надо, товарищ Бубнов, — шепотом же попросил юноша — по голосу было понятно, что юноша. — Я брат Гали Флаксерман, Юрий. Быть может, вы меня видели на Шестом съезде... А сегодня мне поручено было охранять ваше заседание и сопровождать Владимира Ильича после. Не задерживайте, прошу. Я должен проводить их до самого дома.
Прикрыв ладонью спичку, Бубнов чиркнул, осветил лицо — точная копия Галины Константиновны, других доказательств не требовалось. И кажется, в самом деле видел его на съезде.
— Извините, — сказал Бубнов.
Когда Военно-революционный комитет 25 октября назначал Юрия Флаксермана заместителем комиссара гвардии Преображенского полка, того самого, что нес охрану Зимнего и заседавших в нем «временных», Бубнов рассмеялся.
— А я-то его за шпика принял, пристрелить хотел...
Дождь пронизывал, просекал пальто. Бубнов подумал, что надо бы в конце концов обзавестись кожанкой — и удобно, и стало теперь как бы форменной одеждой революционера-боевика. Было холодно, и сапоги пропускали влагу. Андрей Сергеевич, однако, не спешил домой, если можно было назвать домом временное пристанище на Звенигородской. Он еще пройдется немного, а потом, вернее всего на углу Каменноостровского и Большого проспектов, возьмет извозчика — там они всегда, в любую пору ожидают седоков. Спать ему не хотелось вовсе — разволновался. Шутка ли: вошел в состав Политического бюро по руководству восстанием! Из всех партийных поручений и обязанностей, какие только доводилось ему выполнять за четырнадцать лет, это — самое ответственное. Но, в конце концов, не в этом дело, не в нем самом. Главное — восстание близко, Ленин безусловно прав. Близка революция.
Он поспал около двух часов, наскоро позавтракал и отправился на съезд Советов Северной области; большевистская фракция должна была обсуждать специально к съезду обращенное письмо Ленина. «Промедление смерти подобно. Лозунг «Вся власть Советам» есть лозунг восстания», — говорилось в нем. С письмом члены ЦК ознакомились во время ночного заседания в Карповке.
Придя на съезд, Бубнов узнал сногсшибательную, как выражаются, новость: Каменев и Зиновьев успели за эти короткие часы состряпать и собственное письмо съезду, где выступили против только что принятого решения ЦК...
Глава вторая
10 октября, вторник. Рязань. На собрании кадетской партии: «Мы должны установить конституционную монархию. Нам не следует отвергать законного наследника престола, Михаила Александровича».
Петроград. Делегаты III общегородской конференции РСДРП(б) знакомятся с ленинскими «Тезисами», в которых, в частности, говорится: «Задача: взятия власти Советами есть задача успешного восстания».
11 октября, среда. Петроград. Большевистская фракция съезда Советов Северной области, обсудив специально адресованное ей письмо Ленина, вырабатывает проект резолюции, на следующий день принятой съездом: «На стороне Советов не только право, но и сила. Время слов прошло».
12 октября, четверг. Петроград. Исполком Петроградского Совета принял Положение о Военно-революционном комитете; главная его задача — мобилизация сил на вооруженное восстание.
После сражения с германской эскадрой в Рижском заливе Временное правительство готовит эвакуацию столицы. Газета Павла Рябушинского, того самого, что в августе призывал задушить революцию «костлявой рукой голода», — газета «Утро России» публикует статью лидера правых кадетов Родзянко: «Бог с ним, с Петроградом! Опасаются, что в Питере погибнут центральные учреждения (т. е. Советы и т. д.). На это я возражаю, что очень рад, если все эти учреждения погибнут, потому что, кроме зла, России они ничего не принесли».