— Я никогда себя не прощу. Я должен был звонить или, по крайней мере, вернуться. Я мог бы поддерживать связь, но уехав отсюда и оставив все позади, мне нужен было порвать со всем. Я должен был попытаться и сделать себе имя, и когда это произошло, меня стали рвать на части. Не успел я опомниться, как оказался в номере отеля, читая газету. Я продолжал себе твердить, что он не мог умереть, потому что я не успел с ним попрощаться.
— Он умер, а у меня даже не было возможности сказать ему, как мне чертовски жаль, что я повел себя, как настоящий придурок, и уехал. Он ни хрена мне не сделал, а я оставил его, потому что я чертов трус и не могу справиться со своим дерьмом. Боже, мне так жаль, что ты его потеряла.
Кейтлин откидывается назад и зарывается лицом на моей груди. Она начинает рыдать, так что я обхватываю ее руками и позволяю ей поплакать. Я утираю наворачивающиеся слезы и стараюсь держать себя в руках ради нее. Чем сильнее она плачет, тем сложнее мне сдерживаться самому. Может, плакать и полезно, может, твоему телу нужно избавиться от накопившейся энергии. Может, нам просто нужно оплакать Мейсона.
Так мы и сидим, обнимая друг друга, пока не всходит солнце. По красному лицу Кейтлин растекся макияж. На щеках красуются полосы от складок на моей куртке, но мне все равно. Я продолжаю ее держать, пока она не будет готова прощаться.
Глава 12
Джози
Впервые я закрываю магазин без причины. Темные мешки под глазами наглядно демонстрируют мой недосып. Перед уходом на работу Ник все время трогал рукой мой лоб, словно доктор, и предлагал мне устроить день для себя. Но я решила тоже сделать Дженне выходной. Все равно сегодня никому не нужны цветы, а если и да, то они поймут, почему я закрылась, и вернутся завтра.
Ноа похрустывает кашей, его взгляд приклеен к недавнему выпуску «Спортс Иллюстрейтед». Вчера я с сомнением наблюдала за ним и Лиамом, но все же позволяла им узнавать друг друга. Сегодня же я решила, что на этом хватит. Я не могу позволить, чтобы моему сыну причинили боль, когда Лиам снова свалит из города. Он не планировал оставаться, говорил ли он мне это или нет. Я просто это знаю. Я чувствую это сердцем. За пределами Бомонта у него своя жизнь, и в нее не входит Ноа и, похоже, никогда не будет.
Я наливаю себе чашку кофе и сажусь напротив Ноа. Он не поднимает взгляда, полностью поглощенный какой-то статьей. Уверена, она о футболе. Я пыталась его отговорить, предложила ему поиграть в европейский футбол, но он и слышать не хотел. У него талант, и меня это пугает. В нем я вижу столько от Лиама, а мне так этого не хочется.
— А ты знала, что Лиам Вестбери был на обложке «Спортс Иллюстрейтед», когда учился в средней школе?
Я выплевываю кофе, горячая жидкость стекает с моего подбородка. Откуда он знает? Мы с Ником, как и Мейсон с Кейтлин, никогда не обсуждали с Ноа Лиама. Я даже не помню, когда упоминалось его имя. Мы все время обходили его стороной. Про себя я ругаю учителей, которые постоянно хвалят Лиама за все то, что он сделал для Бомонта и футбола.
— Знаешь, что?
Сзади, утыкаясь носом мне в шею, меня обнимает руками Лиам.
— Что? — спрашиваю я, кладя книги на полку своего шкафчика. Мне на глаза попадается наша фотография с бала в предпоследнем классе: Лиам в своем черном смокинге и я в красном платье до колен.
— Кое-кто окажется на обложке «Спортс Иллюстрейтед».
Я поворачиваюсь и обхватываю его руками. Я знаю, что он хотел этого еще с прошлого года, когда близко подобрался к тому, чтобы побить рекорд штата по количеству ярдов, и в этом году он снова близок.
— Я так тобой горжусь.
— Я бы не добился этого без тебя, моя девочка, — говорит он, прежде чем поцеловать меня в губы, что под большим запретом в школьном коридоре.
— Нужно это отпраздновать.
— Какие есть идеи? — вызывающе спрашивает он.
Я пожимаю плечами, погружая пальцы в его недавно стриженую шевелюру. Я массирую ему голову, и он закрывает глаза. Ему очень нравится, когда я так делаю.
— Твои родители дома? — спрашивает он.
Я отрицательно мотаю головой, поэтому он берет меня за руку и выводит нас из школы.