— Нам не нужно встречаться. Я просто хотела отдать вам вот это, — она протягивает мне конверт — желто-коричневый и довольно легкий. Я гляжу на обратный адрес. Какой-то адвокат из Лос-Анджелеса. Должно быть, это бумаги Ноа, что тот становится бенефициаром Лиама.
— Спасибо, — говорю, откладывая конверт в сторону.
— А вам даже неинтересно, что я вам только что дала?
Она облокачивается на прилавок, ее красные длинные ногти привлекают мое внимание. В кривой улыбке затаилась хитрость, как будто она замышляет что-то неприятное, а я являюсь концовкой этой шутки.
Я беру конверт и отгибаю клапан. Достаю из него бумаги и внимательно их читаю — под кожей закипает злость. Он сделал то, что обещал не делать. Я складываю бумаги обратно в конверт и убираю под прилавок, рядом со своей сумкой.
— Их можно было отправить и по почте. А то поездка вышла напрасной.
Я пытаюсь чем-то занять руки, потому что сейчас у меня только одно желание — вышвырнуть всех отсюда и помчаться к Лиаму за своим сыном.
— Это моя работа — быть уверенной, что потребности моего клиента удовлетворены в полном объеме.
— Повезло же клиенту, — отвечаю я, про себя надеясь, что она уйдет. Она свою работу сделала. Больше не нужно тут торчать.
— Кстати говоря, я Сэм Морено, — она протягивает мне руку. Я не жму ее в ответ. У меня нет никакого желания быть с ней дружелюбной. Тогда она убирает руку. — В любом случае, я менеджер Лиама. И впредь вы будете иметь дело со мной, когда вопрос будет касаться вашего сына и Лиама. А еще, последняя страница документов, которые я вам дала, относится к тесту на отцовство.
— Что? — взвизгиваю я.
— Ну, вы же не считаете, что кто-то вроде Лиама Пейджа просто так отдаст деньги ребенку, который может быть и не его сыном, ведь так? Нет, я, конечно, уверена, что, по вашему мнению, он так и поступит, когда вы бросите ребенка на пороге его дома, как охочая до денег шлюшка. Может, вы и хотите не раз вытянуть из моего клиента деньги, но могу вас заверить, этого не случится.
— Вам лучше уйти.
Мне приходится прикусить язык, чтобы не разораться на нее. Знаю, она просто делает свою работу, для которой ее нанял Лиам, но мне хочется ножницами выколоть ей глаза и смотреть, как из них стекает кровь по ее самодовольному лицу.
Женщина улыбается, берет свою сумку и выходит за дверь.
Покупатели все еще не расходятся, но никто, похоже, не знает, что сейчас произошло. Я спокойно подхожу к ним и говорю, что у меня случился непредвиденный случай и мне нужно рано закрыть магазин. Я предлагаю им скидку на следующую покупку и обещаю открыться завтра. К счастью, они не слишком расстроены.
Дорога до дома Лиама проходит неприятно. Не знаю, когда начался снег, но небольшое снежное покрытие на дороге затрудняет движение. Въезжая на его подъездную дорожку, я делаю несколько вдохов, чтобы успокоиться. Снаружи он украсил дом белыми лампочками. По моему предложению в каждом окне мерцают лампы-свечи. На входной двери висит зеленый венок с большим красным бантом.
Впервые я замечаю на декоративном Санте, сидящем на крыльце, свое имя. Надпись гласит: «Здесь живут Лиам, Джози и Ноа». Я провожу пальцами по именам, а потом стучу.
Дверь распахивается. Передо мной стоит Лиам. Он сбит с толку, брови нахмурены.
— Почему ты стучишь?
Надо было подготовить речь. Я не могу на него взглянуть. Мне лишь нужен мой сын.
— Я приехала забрать Ноа.
— Что значит приехала забрать? У нас же планы на вечер.
— Я... кое-что изменилось. Мне нужно сейчас же отвезти сына домой.
Лиам выходит на крыльцо. Закрывает за собой дверь. На каменном крыльце он стоит босиком, в футболке и джинсах. Наверно, ему холодно.
— Что происходит? — спрашивает он.
Я отхожу назад, сохраняя между нами дистанцию, но он лишь подходит ближе. Я встряхиваю головой и не могу на него взглянуть. И не буду.
— ДжоДжо, — говорит он, потянувшись ко мне. Я отталкиваю его руку.
— Не называй меня так.
— Что происходит, черт возьми? — Его глаза сверкают гневом.
— Ничего, — резко отвечаю я. — Мне нужен мой сын, и я хочу домой.
— Наш сын, — шипит он.
Я смеюсь над тем, что он сказал «наш».
— А ты в этом уверен, Лиам Пейдж?
Он бросает на меня взгляд, полный замешательства и страданий. Я вижу в его глазах боль, когда зову его сценическим именем.
— Какого хрена ты говоришь такие вещи, Джози?
Я больше так не могу. Больше не могу стоять здесь, пока он строит из себя дурака. Я достаю из сумки конверт.
— Это, — сквозь слезы бормочу я, припечатывая листок к его груди. — Ты сделал это, хотя и обещал мне не делать. Я поверила тебе... снова, а ты разбил мне сердце.