Закончив складывать посуду в корзину, Элинор устроилась на краешке пледа, стараясь не слишком расслабляться.
— Я думаю, — продолжал Коул, вглядываясь вверх в переплетение ветвей, — что настал момент сбросить с плеч те десять лет, о которых мы с вами говорили.
— А разве мы их еще не сбросили? — Элинор кивнула на корзину.
— Ну что вы? — удивился Коул. — Что такого особенно рискованного в пикнике? — Быстрым спортивным движением он вскочил на ноги.
— Рискованного? — повторила Элинор, глядя на него во все глаза. — А зачем нам рисковать?
— Все по-настоящему стоящие в жизни вещи сопряжены с риском. — Коул протянул ей руку. — Идемте, Элинор. Давайте станем снова восемнадцатилетними.
— Восемнадцать лет — не самый счастливый возраст в моей жизни, — пробормотала она, позволяя ему поднять себя на ноги.
— Когда-нибудь я попрошу вас рассказать мне о самом вашем счастливом возрасте, — пообещал он и решительно повел ее за руку к реке.
— Подождите секунду, — воскликнула Элинор, безуспешно стараясь высвободить руку.
— Относитесь к жизни более непосредственно, — наставительно заметил Коул, увлекая ее к самой воде.
— Что вы собираетесь делать?
— Закатать брюки, — хладнокровно ответил он, сбрасывая туфли и носки.
— Вы хотите… побродить по воде?
— Да, очаровательная моя овечка. Если бы я собирался окунуться с головой, я снял бы брюки. Только я не хочу шлепать по воде в одиночестве.
— Нет, Коул, — серьезно возразила Элинор, пятясь назад. Она хотя и вздохнула с облегчением, узнав, что ее не собираются сталкивать в воду и что не придется раздеваться догола, но и просто бродить по воде желания не испытывала. — Еще слишком холодно.
— В Луизиане не бывает холодно. — Он снова ухватил ее за запястье, быстро нагнулся и взвалил на плечи.
— Коул! — взвизгнула Элинор, беспомощно хихикая, когда он решительно двинулся к воде. — Немедленно отпустите меня!
Коул поставил ее на берегу у самой кромки воды.
— Вот! — Он окинул ее хищным взглядом. — Вам требуется помощь, чтобы снять колготки?
— Нет, — быстро ответила Элинор.
Коул зловеще рассмеялся.
— Хорошо. Тогда я отворачиваюсь и считаю до десяти. — Он повернулся к ней спиной и начал громко считать.
— О Господи! — Она торопливо зашарила под юбкой, радуясь, что скинула туфли, пока сидела на пледе.
— Семь с половиной, — считал Коул. — Восемь. Восемь и три четверти. Девять. Девять и пять восьмых. Десять! — Коул стремительно обернулся как раз в тот момент, когда она одергивала юбку. На его лице играла озорная улыбка. — Я верил, что вы справитесь. Есть что-то очень привлекательное в женщине, которая способна быстро раздеться. Давайте руку.
— Я в состоянии обойтись без посторонней помощи, — чопорно заметила она, позволяя ему, однако, подвести себя к самой воде.
— Все в жизни гораздо веселее делать вдвоем, — провозгласил он, и его глаза опасно вспыхнули. Вода, сначала показавшаяся ей ледяной, набежала на ее ступни. Рука Коула, сжимавшая ее руку, была горячей и сильной. Он смотрел на нее с ободряющей улыбкой.
Коул все глубже заходил в реку и не обращал внимания, что его дорогие брюки уже намокли. Элинор села на покрытый травой пригорок, протянула ноги в воде, а потом и вовсе легла на спину, заглядевшись на маленькие кудрявые облака, бежавшие стадом по высокому голубому небу.
— Ау, Элинор! — окликнул ее Коул. Она приподнялась на локте и увидела, что он невдалеке от нее, нагнувшись, пригоршнями черпает жидкую прибрежную грязь.
— В детстве я обожал так играть, — сообщил он. — Интересно, не утратил ли я сноровку?
И он слепил из мокрой земли шарик.
— Пожалуйста, только не в меня, — предостерегла его Элинор, на самом деле ни капельки не волнуясь.
Коул положил шарик на берег и нагнулся за новой порцией грязи.
— Ваши слова можно расценивать как поощрение к действию?
— Ни в коем случае, — запротестовала Элинор, смахивая с колена муху.
Коул слепил из речной грязи третий шарик и с поразительной ловкостью принялся жонглировать — ни дать ни взять клоун в интермедии. Но вот один из шариков взлетел чересчур высоко, и Коул не успел его поймать. Шарик шлепнулся перед ним в воду с шумным всплеском, следом за ним второй и третий.
Глава 4
Коула обдало фонтаном брызг. И закатанные брюки, и сильные мускулистые икры, и манжеты дорогой рубашки усеяли грязные капли. Элинор громко, от души расхохоталась — такой забавный у него получился вид.