Когда они вышли на улицу, было непонятно, что им сейчас делать: сразу же возвращаться обратно или ехать куда глаза глядят, подальше от людей, от всех. И они решили убежать от своей компании.
Вера заскочила к себе в номер. Переоделась. Взяла в сумку самое необходимое и, когда отдавала внизу ключ от номера, сказала, что уезжает дня на три. Ей не задавали никаких вопросов, ее номер был оплачен вперед.
Федор зашел к себе. Сообщил, что уезжает на два-три дня, чтобы не беспокоились. Милая Дариджан с интересом на него посмотрела и успела только сказать, что будет его ждать.
Решено было снять где-нибудь в горах хижину и там пожить, пока есть время. Взяли машину, погрузили в нее свои сумки и, обнявшись, устроились на заднем сиденье. Шофер оказался немногословным, и это было очень кстати.
Было раннее утро. Горные пейзажи мелькали у них перед глазами. Машина одолевала крутые повороты, и дух захватывало от глубоких и сумрачных пропастей, мимо которых они проезжали. И вот из-за гор появилось ярко-оранжевое солнце, оно быстро поднималось над горизонтом, и через некоторое время утренняя прохлада сменилась жарой. Шофер знал здесь все заповедные места. Он вез их в маленький лесной домик своего знакомого, который уехал на заработки.
Добрались быстро, и действительно место было дикое и очень живописное. Не всякий отважится поселиться среди гор просто так, без всякой охраны. Ни Вера, ни Федор не думали ни о чем. Жизнь их здесь остановилась, и они были друг другом полны настолько, что никакие предосторожности не могли им прийти в голову.
В доме было все самое необходимое – вода, вино, хлеб. Что еще нужно двум влюбленным в жизнь, в любовь, друг в друга? Два дня пролетели как одно мгновение.
Наступил третий день. Нужно было возвращаться. Но куда? Неужели опять на этот пляж, к друзьям, опять эти шутки? И Вера приняла неожиданное для себя решение. Когда Федор был на кухне и готовил салат, она подошла к нему сзади и, обняв, сказала: “Давай поженимся и уедем. Навсегда, вместе куда-нибудь”. Федор стоял и не оборачивался, он понимал, что значили ее слова. Все ломать и начинать заново. Минуту-вторую он молчал. Потом повернулся к ней, обнял ее, поцеловал и сказал:
– Пора собираться, скоро будет машина.
Вера ждала от него других слов, она как будто обмякла внутри, когда услышала его ровный, спокойный голос.
Пришла машина. Им нечего было собирать. Две сумки – вот все их имущество. Деньги хозяину дома оставили на столе. Вот и все.
Обратная дорога была похожа на расставание. Так оно и было – они прощались со своей любовью, которая будет воспоминанием в их раздельной жизни. А почему все не сломать, не быть вместе, навсегда, неважно где? Что мешает двум полюбившим друг друга людям быть вместе?
Действительность суровее, чем нам иногда кажется. Почему-то Федор вспомнил вопрос Веры при знакомстве: “А вы читали Ерофеева „Мужчины”?” – и помнил свой ответ: “Господи, какой Ерофеев. Последний раз я держал книгу месяца три назад, да и то не помню, как она называлась”. Это он ответил Вере тогда, но не вслух, а про себя. И много чего такого он не смог бы Вере рассказать. Он таким, каким он был на самом деле, ей не нужен – так Федор решил про себя, но Вера этого никогда не узнает. Он сразу же уедет, как только они выйдут из машины, уедет к себе, к своей жизни и никогда не забудет эту прекрасную, образованную, несчастную женщину. Он мужик. Он так решил, так и сделал.
3.
Возвращались как-то невесело, говорить, казалось, было не о чем. А почему? Все было вроде бы хорошо, но в поведении Веры было для Федора что-то ему неприятное, он почувствовал ее зависимость, и серьезную, от него, и это его отталкивало. Вера потеряла уверенность, которая так понравилась в ней Федору, и все, что составляло ее прелесть, куда-то ушло, и он оказался наедине с естественностью женщины, которую не любил.
Так обычно случается с мужчиной, когда сближение происходит слишком быстро. И так же быстро эта близость становится ему ненужной, после того, как спадает очарование и прекращается игра – он оказывается в тягостной пустоте наедине с женщиной, не вызывающей ни жалости, ни нежности, ни интереса. От этого мужчина становится дерзким, порывистым, желающим отвернуться в сторону от ищущего взгляда, жадно на него устремленного; и в этом он весь – свободный, независимый, принадлежащий только себе, своим мыслям, своей жизни.