Джеспэ получил свое лекарство, Гупа набросился на мясо, а Эльса-маленькая сразу ушла, привлеченная голосами зебр.
Меня всегда поражало, что такие беззащитные животные, как зебры, после наступления темноты выдают себя хищникам ржанием, точно им неведома осторожность... Потом и братья отправились следом за сестрой. Гулкий топот возвестил, что зебры обратились в бегство. Эльса-маленькая вернулась очень голодной, она стукнула Джеспэ, когда тот подошел к мясу. Он кротко отступил, подождал, пока не наелась сестра, и стал обгладывать остатки. Джеспэ был такой же добрый и уступчивый, как его мать.
Утром, когда я возвратилась в лагерь, из леса к реке вдруг выскочило около полусотни буйволов. Они пересекли дорогу перед самой моей машиной. Последний буйвол даже раз-другой обошел вокруг машины. Я старалась твердо держать в руках фотоаппарат... Тут подъехал на своем лендровере Джордж, и буйвол затрусил вдогонку за стадом.
После завтрака Джордж в последний раз отправился за добычей для львят.
Вечером мы повезли ее к урочищу и едва не наскочили на буйвола, который с упоением чесался о колючки. Не обращая на нас никакого внимания, он и так и эдак терся головой о ветки, очевидно сгоняя паразитов. Пришлось помешать ему, ведь нам надо было добраться дотемна. Мы стали кричать на него, пока, наконец, он поднял свою тяжелую голову, принюхался и с великой неохотой пошел прочь, поминутно оглядываясь на нас.
Не успели мы вынуть антилопу из машины, как львята набросились на нее. Грустно было думать о голодной поре, которая предстояла им, прежде чем они станут умелыми охотниками. Гупа и Эльса-маленькая по крайней мере выглядели здоровыми, но за Джеспэ я волновалась.
Пошел дождь, и львята укрылись в урочище. Джордж подтянул мясо повыше, но тут они прибежали обратно и повисли на туше. Как бы не лопнула веревка! Джордж спустил антилопу на землю. Все трое бросились на нее и принялись душить, словно она была живая. Хороший признак: первый прием уже знают.
7 июня я поехала в Серонеру узнать, разрешат ли мне остаться туристкой. По дороге я едва не врезалась в львицу, которая вдруг вышла из-за кустов. Она уверенно пересекла мне путь, ее догоняли два маленьких львенка. Мать ласково лизнула их и что-то тихо промяукала, совсем как Эльса. Потом все трое скрылись в высокой траве.
В Серонере мне сообщили, что я могу остаться, если буду соблюдать порядок, установленный для обычных посетителей. У меня вдруг стало легче на душе... На обратном пути я остановилась, увидев стаю из шести гиеновых собак. В Северной пограничной провинции Кении эти животные очень осторожны, только по отсутствию мелкой дичи можно определить, где они водятся. До сих пор я никогда не видела гиеновых собак на воле и не представляла себе, что они так красивы. Их название сбивает с толку потому, что даже длинноногие собаки не бывают так стройны и ни у одной собаки нет таких больших круглых ушей. К тому же у гиеновой собаки по четыре пальца на лапах, она представляет отдельный род. Окраска разная, у каждой у собаки свой особый узор из черных, белых и светло-коричневых пятен. Зато у всех одинаково роскошный пушистый хвост, чаще всего с белым кончиком. Из всех хищников гиеновые собаки, наверное, самые безжалостные и жестокие. Они по очереди преследуют жертву, пока она не упадет от изнеможения. Тогда они рвут ее на куски. Но эти шестеро мирно лежали под деревом, разглядывая меня, и показались мне едва ли не самыми красивыми из всех диких животных. Видимо, они были сыты, потому что совсем рядом паслись антилопы, и обе стороны не обращали друг на друга внимания. У нас в Северной провинции это было бы немыслимо. Там, в полупустыне, дичи намного меньше и борьба за существование куда более жестокая, чем в Серенгети, где вдоволь пищи и дичь охраняется от людей. У здешних гиеновых собак, как и у львов, иные повадки.
Ближе к лагерю я опять встретила темногривого. С ним была его супруга и еще одна львица с двумя львятами чуть постарше месяца. Та самая, которую я видела утром. Они-то, скорее всего, и прогнали наших львят с первого места несколько недель назад.
Малыши играли и карабкались на льва, но его взгляд был прикован к их матери, которая, прижимаясь к земле, подкрадывалась к зебрам. До стада оставалось всего двадцать метров, а зебры ничуть не тревожились. Вдруг между ними и львицей появилась газель Томсона и начала важно ходить взад и вперед, явно подзадоривая хищницу. Сейчас газель поплатится за свою дерзость!.. Но я ошиблась. Зебры не спеша ушли, а газель за ними. Темногривый наблюдал все это, негромко ворча, потом вернулся за термитник к львятам и началась веселая игра. Это было так мило, что я съездила в лагерь за Джорджем, и вместе мы несколько часов любовались львиным семейством. Но вот в небе появились грозовые тучи, и мы поспешили домой.
Только поставили машины возле урочища, как хлынул проливной дождь. Мы сидели в машинах, дрожа от холода. Джордж вскипятил на примусе сгущенного молока. Ливень затянулся надолго, он заглушал наши голоса, так что звать львят было бесполезно.
Последняя ночь. Последний раз мы ночуем в заповеднике. Неужели нам больше не придется увидеть львят? Ведь они приходят только ночью. Рассвело, защебетали птицы, и мне стало совсем грустно...
Стая скворцов облепила тушу, привезенную для львят. Когда Джордж стал спускать ее на землю, скворцы налетели на него. Мы раздробили самые крупные кости и извлекли мозг - любимое лакомство львят. Мясо оттащили в урочище и накрыли ветками, чтобы не сожрали гиены. Потом отправились на поиски. Прошли вдоль всего урочища, зовя львят, но они не показывались.
Пока укладывали вещи, я рассматривала в бинокль окрестности. Высоко в небе парили два орла. Я уже несколько дней видела, как они плывут в воздухе, совсем не шевеля крыльями. Очевидно, они обитали где-то над урочищем.
Джордж уже завел свою машину, когда я приметила на склоне желтое пятно. Это была голова Джеспэ. Я окликнула его, и тотчас выглянули Гупа и Эльса-маленькая. Нельзя было уезжать не простившись. Джордж выключил мотор, и мы полезли вверх по склону.