Она посмотрела с насмешкой.
— Ты подписал приказ, Снейп. Чем ты собираешься мотивировать свой отказ? Тем, что агент Коугар твоя жена? Завтра над тобой будет смеяться всё Министерство.
Её невероятное нахальство не оставило мне шанса, но я всё же сказал,
— Поверь, я найду мотив.
Она накрыла мои руки своими ладонями.
— Если бы ты не знал, что это я, ты бы ведь принял меня. Дай мне шанс, Северус, и я сделаю всё, чтобы ты не пожалел об этом.
Я заключил её в объятия.
— Ты не понимаешь, Эни, — прошептал я. — Ты ничего не понимаешь, я просто не могу тебе позволить.
Она вырвалась из моих объятий и зло глянула на меня.
— Извини, Снейп, но в этот раз я не стану тебя слушаться. Я могу идти? Меня ждёт работа.
— Убирайся! — бросил я. — К ужину сегодня не жди. Меня не будет в городе пару дней. Я хотел уехать завтра, но теперь вижу, что стоит это сделать ещё сегодня.
Она вернулась и погладила меня по щеке.
— Не сердись, Северус, если бы я могла поступить иначе, то клянусь, никогда не пошла бы против твоей воли.
— Я подумаю над этим, — сухо сказал я. — За эти пару дней.
Она вздохнула и покинула кабинет. Я тяжело опустился в кресло, уронив голову на руки.
«Ты снова обвела меня вокруг пальца, Эни, — подумал я. — Но видит Мерлин, я даже не предполагал, насколько ты хороша в бою».
Огорчало одно, теперь работы станет вдвое больше, поскольку я не намерен ни на секунду упускать Эни из виду на тех заданиях, которые сам же буду поручать ей.
— Вот, что ты наделала, Эни, — сказал я в пустоту.
Глава 11
Авиньон встретил нас прекрасным расположением духа. Солнце хулиганило, направляя лучи на все отражающие поверхности, те с готовностью производили на свет солнечных зайчиков и отпускали их на все четыре стороны, что мешало сосредоточиться. Я прибыл в город не один, пришлось взять с собой Грейнджер и Орнери. Грейнджер исследовала бывшую штаб-квартиру «Ривендж» на предмет трансфигурированных предметов, а Орнери ходил за мной попятам и записывал, постоянно сбиваясь и переспрашивая. Этот молодой человек невозможно действовал мне на нервы, неуклюжий и сутулый, со слабым голосом и мутным взглядом он настолько выбивался из общей массы моих сотрудников, что это было заметно любому. Но у него был талант к составлению различного рода отчётов и докладных. Как ни старался Кингсли, Министерство не стало менее бюрократичным учреждением, а я просто не имел времени на всю эту писанину. Орнери отлично справлялся и притом умел грамотно выделять основное и ненавязчиво подчёркивать роль нашего Департамента в каждой операции, что заставило меня смотреть сквозь пальцы на все его недостатки.
К концу этого бесконечно долгого дня я был абсолютно выжат. Вернувшись в гостиницу, я переоделся, спустился в бар и присел за столик у стены, прикрыв глаза. Ко мне подошёл аккуратно одетый человек,
— Что бы Вы хотели, мистер Снейп?
Я встрепенулся.
— Вы не похожи на официанта.
— Я им и не являюсь, я хозяин этой гостиницы. Могу я присесть? — улыбнулся он.
— Я Вас не знаю, — сказал я и указал на стул напротив.
— Это так, зато я Вас знаю хорошо, моё имя Грэтфел, Вы помогли моей жене скрыться от Упивающихся Смертью когда-то, теперь всё что я имею — Ваше, только скажите.
— С меня достаточно будет и чашки кофе, если у Вас найдётся, — сказал я.
— Конечно, — он вскочил. — У нас самый лучший кофе во всём Авиньоне!
Грэтфел вернулся очень быстро, поставил передо мной дымящуюся чашку кофе, поклонился и отошёл. Я взял чашку. Интересно, кто-нибудь ещё знает меня здесь? Чуть поодаль за столиком в уголке я увидел Грейнджер. У неё было такое лицо, будто она наелась слизней. Она почувствовала мой взгляд и подняла глаза, я поманил её пальцем. Она подошла и присела напротив.
— Что мисс Грейнджер, — спросил я. — Никогда не было так много работы? Ну что же, привыкайте, теперь так будет всегда.
— Нет, профессор, — она мотнула головой. — Дело совсем не в этом.
Я заметил, что на её щеках блестят две мокрые дорожки.
— Мне кажется, или Вы плакали, мисс Грейнджер? — спросил я.
— Вы всё знаете, профессор, — начала она. — Скажите, почему, когда кажется, что всё должно быть хорошо, вдруг становится невыносимо плохо?
Я усмехнулся.
— Не смотря на то, что, как Вы говорите, я знаю всё, я не умею отвечать на вопросы, в которых совершенно отсутствует смысл.
Она чуть улыбнулась и уткнулась взглядом в столешницу.
— Я говорю о тех, кто рядом, профессор. Почему когда мы уверенны, что с ними нам будет очень хорошо, вдруг оказывается, что мы просто сами себе лжём.
— Вам плохо рядом с Ваши мужем, мисс Грейнджер? — спросил я.
Она подняла на меня глаза.
— Нет, мне очень хорошо, но часто мне кажется, что ему очень плохо.
— Почему Вы так решили?
Не знаю, зачем я начал разговор, но слёзы этой девушки напомнили мне об Эни и эмоции отодвинули разум на второй план.
— Ему совершенно не интересно, чем я дышу, какое моё любимое занятие, что у меня на душе…
Она запнулась, моё сердце сжалось, Эни тоже сказала мне недавно, что я не замечаю её.
— Вы должны разговаривать с ним, — сказал я. — Как можно больше разговаривать. Мы, мужчины такой народ, знаете ли, что сами ни за что не догадаемся.
— А Ваша жена говорит Вам всё? — вдруг спросила она.
— Не знаю, — я устало улыбнулся. — Раньше мне казалось, что — да. Теперь я думаю, что совсем не знаю её. Но это не мешает мне её любить.
Девочка, сидевшая напротив меня, внимательно слушала, не отводя взгляда. Мне на минуту показалось, что я рассказываю очередную историю своей дочери. Душа наполнилась теплом моего дома. Я ясно представил себе каждую чёрточку своей жены, не смог удержаться и поведал собеседнице всё. Я рассказал о своей любви к Эни, о том, как боюсь за неё и как переживаю, когда она делает по-своему. О том, как спешу завершить дела, чтобы снова почувствовать её рядом, чтобы она окинула меня насмешливым взглядом и, скрестив руки на груди, сказала: «Снейп, ну что ты за человек!» или «Как можно быть таким». А так же о том, как я скучаю и как хочу побыстрее закончить работу, чтобы вернуться домой.
Когда я закончил рассказ и поднял взгляд на свою слушательницу, я отчетливо различил в её глазах то, что мне очень не понравилось.
— Я отойду, Грейнджер, — сказал я, встал и вышел на крыльцо гостиницы.
«И кто меня тянул за язык, — ругал я себя. — Она нуждалась в совете, а вместо этого я стал изливать ей собственную душу. Непростительная ошибка».
На крыльцо вышел хозяин гостиницы.
— Что-то не так, сэр? — спросил он.
Я взглянул на него.
— У вас есть совятня?
— Пойдёмте я, покажу.
Хозяин привёл меня в маленькое помещение, в котором разместилось не больше десятка разномастных сов, протянул перо и чистый пергамент, отвесил лёгкий поклон и оставил одного. Я развернул пергамент и написал,
«Любимая,
Я невероятно соскучился, хотя прошёл всего один день, но каждый день без тебя пустой и бесцветный. Я прошу прощения за те сцены, которые устраивал в последние время. Я хочу, чтобы ты знала, я не могу не замечать тебя и всегда переживаю о том, что ты чувствуешь или чего желаешь.
Буду послезавтра к вечеру.
Навсегда твой, Северус Снейп.»
Перечитав письмо, я немного помедлил, вздохнул, и, разорвав его на три части, оставил только «Буду послезавтра к вечеру». Привязав листочек с этой фразой к лапке совы, я ещё раз вздохнул, назвал адрес и отпустил птицу.
Когда я вернулся в бар, Грейнджер уже не было за моим столом. Собственно, этого я и добивался. Моя чашка кофе всё ещё немного дымилась, это радовало, поскольку я решил поработать сегодня ночью. Я устроился за столиком и вдохнул аромат напитка. Хозяин не врал, кофе действительно хороший. Вдруг я уловил лёгкие нотки ещё одного запаха, сразу стало немного тоскливо. Это был мой самый любимый запах — запах моей жены.