– Доволен? – едва слышно спрашиваю я.
Но он слышит. Дёргается, как от удара и с рыком бьёт носком кеда по калитке, пугая лошадь. Я успеваю перехватить её за узды, успокаиваю и слышу, как Слава выплёвывает, прежде чем уйти:
– Пошла ты, Ясь.
Я бы пошла… Да не отпустят. Впрочем, мне и идти-то некуда.
Эта мысль воскрешает в памяти всё то, что я потеряла, и грудь сдавливает боль. Дыхание перехватывает и начинает кружится голова. Я упираюсь ладонями в колени и часто дышу, пытаясь изгнать из сознания мучительные воспоминания, мысли.
Это. Прошлое.
Мне не дано его изменить.
Его нужно принять и продолжать жить. Ради Мити. Я просто не имею права себя жалеть. Нельзя.
А Слава… Ему не нужна правда. Как не нужна я сама.
Заря нетерпеливо перестукивает копытами, что приводит меня в себя. Я выпрямляюсь, открываю глаза и делаю глубокий вдох. Всё хорошо. Моему ребёнку нужна счастливая мама, и я буду именно такой.
Я иду к стене, на которой висит седло и, сняв его, закрепляю на крупу лошади. Затягиваю ремешки, проверяю фиксацию. Механические действия освобождают сознание от мыслей, приносят в сердце лёгкость. Я всегда любила лошадей, их добрые глаза, бесконечное спокойствие. Они, как люди, разве что, намного добрее и понимают тебя лучше.
– Готова, красотка? – ласково глажу я Зарю по морде, когда заканчиваю приготовления. – Идём.
Открываю калику, затем беру лошадь за узды и веду её из конюшни. Мы выходим на яркое солнце, и по началу я с непривычки моргаю. И тут мою свободную кисть обхватывают чьи-то пальцы и дергают на себя. Я теряю равновесие, но не падаю, потому что меня перехватывают за плечи, поворачивают на девяносто градусов и врезают мою спину в деревянную стену.
В следующее мгновение Слава впивается в мои губы своими.
Его близость для меня, как наркотик, и несколько секунд я с наслаждением тону в ней, не способная мыслить…
А затем делаю слабую попутку оттолкнуть Славу от себя. В пустую. Потому что его это только раззадоривает – он сильнее вжимает меня в стену и углубляет поцелуй. Его язык упрямо скользит в мой рот, зубы сталкиваются с моими. Жадность, с которой он меня целует, вызывает трепет в моей груди, омывает низ живота сладким томлением, подкашивает ноги.
Невозможно…
Не хочу, чтобы он останавливался.
Пожалуйста.
Сколько времени я мечтала быть желанной для него? И сама его желала?
Кажется, что всегда.
Потому я обхватываю руками его шею, льну к его груди и отвечаю на поцелуй с той же жадностью. С тем же нетерпением. С той же страстью и… любовью?.. Нет. Здесь не идёт речи о любви. Сейчас Слава доказывает самому себе, что по-прежнему имеет надо мной власть.
И я не в силах сопротивляться, потому что это действительно так.
Мы целуемся бесконечно долго, словно всерьёз решили измучить себя томлением; руки Славы блуждают по моему телу, пальцы с силой сжимаются то на моей талии, то на ягодицах, я и сама со сладким чувством тоски провожу ладонями по его плечам, шее, зарываюсь пальцами в волосы на затылке.
Слава…
Моя награда и наказание в одном лице.
– Яська, – хрипит он мне в губы и приникает своими к моей шее. – Ясь…
Я не в силах открыть глаза, не в силах посмотреть: а вдруг кто-то стал свидетелем этой сцены? Тогда он узнает. Узнает, и хорошим дням придёт конец…
Но сейчас… Сейчас это не важно…
Я сама притягиваю губы Славы к своим. Глотаю его дыхание, впускаю в себя его рык, который вибрацией проходит по моему телу, делая его ещё податливее, слабее… Хочу растянуть момент нашей близости на часы, годы, вечность! Хочу тонуть в нём, в его желании бесконечно долго. Запомнить каждую ласку, каждый вдох и выдох. Чувствовать нас.
О, это безумие… Которое, скорее всего, меня уничтожит…
– Хочу тебя…
Слова бьют в мозг, горячей волной опаляют нутро. Я тоже! Тоже хочу его. Безумно! Но…
– Нет, – выталкиваю воздух из лёгких. – Нет…
Слава чуть отстраняется; я не вижу, но чувствую его взгляд, и тогда открываю глаза, чтобы внутренне содрогнуться от желания, что вижу напротив.
– Ты его не любишь, – звучит угрожающе из уст Славы.
– Нет…
– Тогда в чём дело?
– Я… не… не здесь.
Его губы дергаются в улыбке, а в следующий миг он уже прижимается своей щекой к моей и горячо шепчет:
– Боишься, что узнает? Хорошо, я тебя понял.
Слава с силой прижимается к моим губам, а затем резко отстраняется и, не оборачиваясь, идёт в сторону дома.
Я пару секунду смотрю вокруг и с облегчением опускаюсь по стене вниз: кроме Зари, мирно лакомящейся травкой, поблизости никого нет.