— Мне плевать на твои слова, быстро собирайся и уматывай с моей фермы! Ты уволен!
Янси поднялся, отряхнул одежду от пыли и внимательно посмотрел на Райдера.
— Я обязан сказать вам о своих чувствах к Ларк.
— Не стоит!
— Я ее люблю.
Вилли опять ударил ковбоя.
Однако на этот раз Янси не упал, просто весь сжался, даже не пытаясь уклониться от кулака.
— Сам напросился, — сказал он мрачно, дотронулся до уголка рта и посмотрел на свои пальцы: они были в крови. — Я предупреждал Ларк, что вы будете вести себя, как разъяренный бык, когда узнаете о нас, и посчитаете меня недостойным ее руки. Я много размышлял о себе и вынужден согласиться с вашим мнением.
Вилли страшно хотелось, чтобы Джоунз заткнулся. Во время работы на ферме он почти не разговаривал, и теперь Райдеру тем более не хотелось выслушивать признания Янси.
Джоунз пригладил растрепанные волосы.
— Ларк — чистокровная леди, это факт. Не знаю, что ей могло во мне понравиться. Моя родословная больше напоминает колючку, чем дерево, — он наклонился и подобрал шляпу, упавшую в грязь. — Но я докажу, что способен стать достойным человеком.
Вилли сжимал и разжимал кулаки.
— С моей дочерью тебе это доказывать не придется, — предупредил он. — А теперь убирайся! — Райдер повернулся на каблуках и пошел к дому.
— Мистер Райдер!
Он остановился и обернулся через плечо.
— Если такая девушка, как Ларк, смогла меня полюбить, то придется постараться. Вы считаете меня ничтожеством. Не сомневаюсь, что вы отнесетесь так же к любому мужчине, который положит глаз на вашу дочь. Моя же цель — доказать, что она права. Если подойдет подходящее время, и Ларк не откажется от меня, я собираюсь сделать ей предложение.
Окажись в руках у Райдера ружье — и он бы на месте пристрелил Янси Джоунза.
— Вон! И никогда не возвращайся! — завопил хозяин.
Обернувшись, Райдер увидел тень у окна Ларк. Значит, скандал еще не закончен. Как неприятно.
ГЛАВА 5
Роза с нетерпением ждала появления Ларк в церкви, хотелось многим поделиться с подругой. Девушка переговорила с кузнецом Тэрнером о Сан-Франциско, и его красочный рассказ подбодрил ее. Роза, конечно, не намекнула на свой отъезд. Откровения с Майклом Рафферти многому научили. Кузнец отреагировал бы точно так же на ее признания. Большинство мужчин считают, что женщины не способны постоять за себя.
Как будто бы они что-то знают!
Сидя в церкви рядом с матерью, девушка бросала взгляды на скамейку, где обычно сидели Райдеры, но та оставалась пустой. Видимо, что-то произошло. Семейство никогда не пропускало воскресной службы.
Прежде чем повернуться к алтарю, Роза заметила Майкла Рафферти, сидевшего сзади. В черном выходном костюме он выглядел еще более импозантно. Большинство мужчин в Хоумстэде не умели носить ни галстука, ни красивой одежды. Этого не скажешь о Майкле. Он всегда уверен в себе.
Взгляды встретились. Потом Рафферти поклонился ей одной. Лично. Это опять вызвало бурю чувств в Розе.
Она выпрямилась и посмотрела на алтарь, охваченная щемящими ощущениями.
Вчера они с Майклом не виделись. Мать сказала, что жилец пообедал вечером, когда Роза прислуживала в ресторане. Интересно, чем он был занят, коль вернулся на постоялый двор так поздно.
Хотя их встречи не имеют значения. Она думает о Рафферти из простого любопытства.
Пастор Джекобс взошел на кафедру.
— Поднимемся и споем, — он кивнул своей жене Присцилле, сидевшей за органом. — Наш Господь — наша крепость… — Священник пел громко, хриплым голосом и немного фальшивил.
Роза скучала по великолепному тенору пастора Пендроя. Хор прихожан звучал при нем значительно лучше. Однако бедняга скончался два года назад, и на его место прислали Джекобса. Нельзя не признать, что нынешний настоятель — хороший проповедник и заботится о своей пастве. Но на кафедре абсолютно не смотрится. Покойный Пендрой больше нравился девушке.
Боковым зрением Роза заметила, как Райдеры усаживаются на своем ряду, и повернулась к ним.
Первым шел Вилли, потом его сын Престон, за ним дочери — Ларк и Наоми. Ада завершала процессию.
Увидев подругу, Роза моментально поняла, что с ней что-то не так. Никогда еще Ларк не выглядела столь печальной.
Она не поднимала глаз, руки сложены на груди, а плечи бессильно опущены. Лицо опухло. Роза догадалась, что девушка плакала, хотя в данный момент щеки были сухи.
Переведя взгляд на Вилли Райдера, Роза заметила, что тот стоит прямо с гордым видом, смотрит вперед, но не пытается петь. С первого взгляда можно было определить, что отец Ларк кипит от злости.
Ада смотрелась такой же грустной и несчастной, как Ларк, и не отрывала глаз от кафедры. Губы беззвучно повторяли слова молитвы, но Роза не слышала красивого голоса матери Ларк, обычно звучавшего в соборе.
«Она рассказала им о Янси».
Душа Розы болела за подругу. Девушка живо представила, как Вилли с Адой отнеслись к тому, что их дочь влюбилась в поденщика. Похоже, все сложилось еще хуже, чем можно было предположить.
После псалма прихожане сели. Глядя на кафедру, девушка почти не вслушивалась в проповедь. Поскорей бы служба закончилась и появилась возможность переговорить с Ларк.
Майкл взял себе в привычку посещать церковь, где бы ни бывал.
Отец не раз напоминал ему, что это необходимо для бизнеса, и привычка укоренилась. Люди больше доверяют человеку, если по воскресеньям он появляется на службе.
Рафферти нельзя было назвать атеистом. Он верил в Бога, но при этом поступал разумно и сочувствовал человеческим недостаткам. Иначе и быть не могло. Особенно теперь, когда все поставлено на карту.
— Ты слишком серьезно относишься к делам, — постоянно повторяла мачеха. — Отели «Палас» еще не все значат. В жизни должно быть иное. Найди себе жену и остепенись. Постарайся обрести счастье. У тебя есть право на собственную жизнь, Майкл. Твой отец — не святой. Я знаю это лучше других.
Возникли неприятные ощущения. Так всегда случалось, когда Рафферти думал об отце.
Разве Джон Томас святой? Конечно, нет. Это определение совсем ему не подходит.
Майкл вспомнил, как впервые встретился с Диллоном.
Они были похожи, как две капли воды, только у младшего — темные волосы, а у старшего — светлые. Почему же не возникло подозрений? Но разве возможно докопаться до правды, когда тебе десять лет от роду? Тогда Рафферти просто радовался появлению нового друга в доме.
За несколько месяцев до этого случая Джон Томас женился на Кэтлин. Майкл скоро почувствовал себя заброшенным и одиноким, ибо раньше жил вдвоем с отцом. Откуда ни возьмись, появилась мачеха, ставшая центром вселенной для отца, и сын выпал из его поля зрения, хотя Кэтлин старалась, чтобы пасынок не испытывал недостатка в любви и добром отношении. Именно тогда в их доме и оказался Диллон. Мальчики стали неразлучны, вместе шалили, подшучивали над домашней прислугой, выводили из себя служащих гостиниц, где останавливалась семья. Они стали тенью друг друга, переплелись даже их мысли.
И только когда обоим стукнуло по шестнадцать (Диллон был всего на три дня моложе), Джон Томас раскрыл им правду.
Майкл так никогда и не простил Диллону, что тот оказался ему братом. Жизнь наследника круто изменилась с того момента, когда он узнал, что в его доме жил не просто сирота, а незаконнорожденный сын отца, то есть его сводный брат.
Рафферти закрыл глаза и постарался не предаваться грустным воспоминаниям. Нельзя впадать в сентиментальность и желать невозможного. Все будет идти по-прежнему.
Майкл опять открыл глаза и посмотрел на окружающих. Простые люди с примитивными жизнями. Такие никогда не поймут его.
Взгляд Майкла задержался на женщинах из семьи Таунсенд. Вирджиния выглядела изможденной и забитой, а в Розе ощущалась странная смесь упрямой решимости и невыносимой печали.
Разглядывая хорошенький профиль девушки, Майкл невольно улыбнулся, вспомнив, как Роза разозлилась, когда он не советовал ехать в Сан-Франциско в одиночку. Несмотря на миниатюрное телосложение, молодая женщина способна постоять за себя. Может, ей и повезет в Сан-Франциско.