Справившись с волнением, Саймон, преисполнившись желания во что бы то ни стало завоевать уважение Риверса, упрямо вздернул подбородок и заявил: «Простите, сэр, но все это — вчерашний день. Наука — вот корабль, который приведет нас в светлое будущее, и я намерен быть среди тех, кто стоит у руля».
— В то время я еще не знал, как с тобой поступить: обнять тебя или выпроводить, но в результате получил одного из лучших студентов и великолепного помощника. — Бен отбросил со лба уже изрядно посеребренную черную прядь. — Что ж, возможно, сегодня ты нашел своего Саймона де Берга.
Даже спустя десять лет одобрение Риверса радовало Саймона. Он ухмыльнулся, откинулся на спинку стула и сказал:
— Я никогда не отличался робостью.
— Говорят, какой-то чудак попытался задавать вопросы в Бург-Холле? — раздался голос от двери.
У Саймона внутри что-то сжалось. Ему не надо было оборачиваться, чтобы узнать Колина Эшуорта, графа Дрейтона. Тем не менее он взглянул через плечо и увидел радостно ухмыляющегося молодого человека. Как и Саймон, Колин был аристократом до мозга костей. Когда-то они вместе посещали университет и делили одну комнату на двоих. Сейчас же Колин тоже занимался исследовательской работой в университетской школе натурфилософии.
— Интересно, — сказал граф со смешком, — сохранил ли несчастный паренек голову?
— Пока да, — коротко ответил Саймон, стараясь сохранять нейтральное выражение лица.
— А мы-то думали, когда увидим тебя снова! — Бенджамин обошел стол и крепко пожал Колину руку. — Что задержало тебя в поместье?
Семейное гнездо Колина располагалось далеко на западе, На болотах северного Девона. Члены семьи давно покинули построенное средневековое поместье и переселились в благоустроенные дома в Лондоне и «Королевском Аскоте», предоставив Колину заботится о счетах, ремонтных работах и благосостоянии арендаторов.
Но об этом Колин не упомянул.
— Пастухи, — лаконично сообщил он.
Его истинной страстью, кроме, конечно, науки, были лошади и верховая езда. Увлечение отразилось и на внешности графа — он имел атлетическое телосложение, загорелую обветренную кожу лица и великолепную осанку.
Отодвинув от стены стул, Колин уселся на него верхом и внимательно посмотрел на Саймона — словно химик, проверяющий свой запас растворов и соединений. Одновременно он протянул ему руку, и Саймон после короткого колебания пожал ее.
— Ну и как? — спросил он. — Есть результаты сегодняшнего мозгового штурма?
Вопрос, равно как и кривая ухмылка Колина, содержал изрядную долю скептицизма и слабую насмешку. Последнюю Саймон решил проигнорировать. Что же касается скептицизма, его трудно было не признать обоснованным.
— Пока не знаю. Студенты только что сдали работы. Но судя по моим предыдущим попыткам, думаю, мне так и не удастся найти подходящего помощника.
— Может, ты слишком требователен? — спросил Колин. — В конце концов, они всего лишь студенты, и им предстоит еще многому научиться. Если тебе необходим профессионал, выбери одного из нас. Или ты перестал доверять своим друзьям-галилейцам?
Колин упомянул о клубе «Галилей», союзе единомышленников, беззаветно преданных научным разработкам и их практическому применению. Клуб был назван именем одного из самых смелых и решительных ученых в истории науки, и действовал по принципу: ничто не помогает прогрессу больше, чем хорошая дружеская конкуренция. Правда, временами конкуренция переставала быть дружеской, и борьба между членами клуба разгоралась не на жизнь, а на смерть. Три члена клуба как раз сидели в кабинете Бена Риверса. Четвертый — Эррол Куинси — вчера уехал в Лондон, он возглавлял симпозиум в Королевском обществе.
Бен хохотнул в ответ на вопрос Колина.
— Ты отлично знаешь, почему он этого до сих пор не сделал. Как говорится, две хозяйки не уживутся в одной кухне. Студент сделает то, что ему сказано, не испытывая искушения добавить один или два ингредиента самостоятельно.
Граф отмахнулся и от намека Бена, и от предложенной сладости.