Гвендолин уснула. Саймон, устроившись на краю кровати, внимательно следил за ней, а Айви следила за Саймоном, сидя на стуле у камина. Она то засыпала, то просыпалась и несколько раз вставала, чтобы заставить Саймона выпить чаю и съесть немного мяса и хлеба. Гвендолин проснулась около полуночи. Она выглядела немного лучше и, судя по всему, понимала, где она и что происходит.
Облокотившись на подушки, она съела несколько кусочков хлеба и выпила холодной воды. Когда Саймон попытался снова уложить ее, она с неожиданной горячностью отказалась. Упрямство Гвендолин показалось Айви трогательно знакомым.
— Я слишком много времени провела в полусонном состоянии, — заявила она все еще хриплым голосом. Потом упрямство на ее исхудавшем лице сменилось раскаянием. Ее голубые глаза, так похожие на глаза Саймона, смотрели виновато. — Ты должен знать, что я взяла камень для тебя. Я надеялась, что он поможет тебе в исследованиях.
— Я знаю.
— И только потом я поняла, как глупо себя вела. Подумать только, я украла собственность королевы!
— Не беспокойся. — Саймон улыбнулся и покосился на Айви. — Я знаю одну девушку, оказавшуюся близкой подругой королевы. Она все уладит.
— Да? — Гвендолин не стала вдаваться в подробности и сразу заговорила о другом: — Я поехала к Алистэру в надежде, что он поможет. Ты же так и не узнал всей правды о прошлой зиме, и вы считались близкими друзьями. Я хотела написать тебе, но Алистэр сказал, что устроит встречу и все будет в порядке. Я поверила. Я думала, что он открыто попросит у тебя моей руки, ты обрадуешься, простишь меня… — Она разрыдалась, сразу превратившись из молодой женщины в маленькую девочку. — Он всегда был так мил, — сквозь слезы продолжила она, — заботлив, красив и умен. С ним мне было намного интереснее, чем с моими сверстниками. С ним я чувствовала себя особенной… Ох, Саймон, ты сможешь когда-нибудь меня простить?
— Не глупи, Гвенни, конечно, я тебя прощаю.
Он обнял ее здоровой рукой и прижался щекой к ее щеке. Айви видела, что в его глазах тоже блестят слезы, и у нее сжалось горло от жалости, облегчения и радости. Вскоре после этого Гвендолин опять заснула. Она дышала ровно и глубоко — вероятно, это был ее первый спокойный сон после того, как она покинула Букингемский дворец.
Саймон не отходил от ее постели. Он тоже был донельзя измучен и периодически засыпал, роняя голову на грудь.
Айви встала.
— Ты тоже должен отдохнуть, — непререкаемым тоном заявила он. Не обращая внимания на его энергичные возражения, она продолжила: — Спи в моей постели.
— А ты где будешь спать?
— Не беспокойся.
— Айви!
Он протянул к ней руку.
Айви взяла ее и прижала к щеке, впитывая тепло его ладони. Они оба едва не погибли, и то, что и он, и она остались живы, было чудом, но она отказывалась думать об этом. Они оба были живы, и этого достаточно. Пока.
Она покачала головой, увидев в его глазах откровенное желание.
— Спи, — шепнула она. — Увидимся утром.
Проснувшись на следующее утро, Саймон никак не мог решить, стала ли боль в левом плече меньше, или он попросту к ней привык.
Гвенни крепко спала, и он мысленно возблагодарил Бога за это. События вчерашнего дня оставались расплывчатыми, неясными, и даже мольбы сестры о прощении были окутаны дымкой боли. Неужели Алистэр действительно изнасиловал ее, как сам похвастался? Саймон ни в чем не был уверен, но благоразумно решил отложить выяснение вопроса на потом. Прежде всего сестра должна поправиться. Он знал, что пройдут месяцы, а может быть, и годы, прежде чем она снова станет собой. Ему придется немало потрудиться, но он не возражал против этой работы.
Выйдя из комнаты, он обнаружил своих друзей по клубу «Галилей». Судя по всему, они уже давно топтались напротив двери.
— С ней все в порядке? — шепотом спросил Эррол.
— А с тобой? Как твое плечо? — добавил Бен.
— Не могу поверить, что это все натворил Алистэр!
Эррол пожал здоровое плечо Саймона, тем самым обещая свою всемерную помощь и поддержку. Он знал, что нелегко пережить предательство наставника и друга.
Неужели в глазах у Эррола слезы? А у Бена дрожат губы? А Колин…
Колин стоял чуть в стороне, прислонившись к стене. Саймон подался к нему и протянул руку:
— Мне очень жаль, Колин. Я… я не знаю, что сказать. Я поверил в худшее и был не прав. Я допустил ужасную ошибку. Даже не понимаю, как я мог…
— Нет, дружище, ты был прав, разозлившись на меня. — Колин схватил протянутую ему руку и несколько раз сильно встряхнул. — Это я позволил тебе поверить в худшее.